Дебютантка - Лара Дивеева Страница 41

— Завидуешь? — Эмир ткнулся носом в мою шею и, прижав ближе, поцеловал в губы. Его дыхание было сладким и вязким от желтого пунша.

— Ха! Нет уж… Если бы мне так часто вставляли, я бы подала жалобу патрулю! — Аннет рассмеялась и побежала вперед.

— Спорим, не подала бы? — Эмир выпустил меня из рук и побежал следом.

Я смотрела на веселящихся друзей, на темное, не предвещающее беды небо, и не могла сдвинуться с места. И закричать тоже не могла. В чем бы ни состоял смысл испьлания, Треост не позволит мне предупредить друзей заранее.

Иногда мы мечтаем о шансе изменить прошлое, переиграть его, потому что уж во второй раз точно не допустим ошибки. Все сделаем правильно. Но снова погружаясь в ужас прошлого, я теряюсь. Потому что «правильного» выхода нет, мне не спасти обоих друзей. Эмир предал меня, но он не заслуживает смерти.

Небо впереди расцветает синевой патрульной дуги, и только тогда магия Треоста отпускает мое тело. Я бегу, кричу, раскрываю зеркало, растягиваю его. Я толкаю Аннет в сторону и только потом спешу к Эмиру, уже лежащему на земле. И попадаю под удар дуги.

Я снова опоздала.

И тогда, рыдая от боли и отчаяния на промерзшей земле, я понимаю, что мою судьбу не изменить. Если бы я спасла Аннет, я бы все равно попала на испытания, только из-за Эмира. Не зная правды о его предательстве, я бы страдала из-за потери любимого мужчины.

Судьба все равно привела бы меня в Амадену.

Одна часть меня все еще лежала на снегу, обнимая тело умирающего Эмира. Другая часть опустилась на колени во тьме Треоста, воя от отчаяния и страха. Хотелось принять поражение, признать свое бессилие. Пусть Август бросит меня на алтарь, пусть Балион покажет свое истинное лицо. Пусть судьба и дальше все решает за меня.

Я боролась с ненавистной слабостью, убивала ее в себе. Стиснув зубы, ползла вперед.

Внезапно я ощутила прикосновение. Неловкое, быстрое и нервное, будто кто-то шарил в темноте. Лихорадочно искал что-то важное, потерянное. Найдя мою руку, схватил за запястье, ощупывая, удерживая сильной хваткой. Пряча мои пальцы в теплой ладони.

Не дергая, не ведя за собой, а просто сжимая. Согревая.

Но этого хватило, чтобы я сморгнула отчаяние. Встав с колен, я пошла дальше. Не задаваясь вопросами, не сетуя на судьбу. Вытерев слезы, я делала шаг за шагом. В темноте.

Однажды я узнаю, в чем смысл испытаний Треоста и что он ищет в победителе. На что надеется, когда оставляет нас в темноте со своими страхами и самыми больными воспоминаниями.

Но я уже кое-что поняла. Пока ты не посмотришь в глаза своему страху, тебя не существует. Ты просто болтаешься по жизни. Если ты сумеешь выбраться из тьмы отчаяния, ты чего-то стоишь.

И ты запомнишь ту руку, за которую держалась в темноте. Не важно, кому она принадлежит, врагу или другу, ты ее не забудешь.

***

В себя я приходила медленно.

Дыхание выровнялось, на висках высохли капли пота, сердцебиение замедлилось. Я лежала на поляне в окружении цветущих деревьев. Надо мной в нарисованном Триостом небе плыли придуманные им облака.

Разум и тело постепенно остывали от пережитого.

Испытания продолжаются, я не выбыла.

— Не думаю, что Треост позволит нам вздремнуть. Пора идти дальше, — раздался знакомый ироничный голос.

Я все еще держала Риона за руку, и было очень трудно отпустить. Разогнуть пальцы один за другим, потерять накопленное между ладонями тепло… не хочется. Не знаю, как он нашел меня, как нащупал в темноте, если в тот момент его одолевали собственные видения.

Пусть не притворяется, он тоже выполз из тьмы Треоста полуживым.

Мы так и лежали рядом на земле и держались за руки. Ничего символичного, просто не нашли сил отпустить друг друга.

— Спасибо, — сказала я просто.

Рион покосился на меня, медленно, нехотя повернул голову.

— Не за что.

Я и сама знаю, что не за что. Он помогает мне ради своих целей.

Но все равно…

— Спасибо.

Перекатившись по траве, он навис надо мной и через секунду уже целовал меня с яростью и бесконечной жаждой. Его стон перелился в мои губы, заполнил меня чувственной дрожью. Следом полилась его мгла и свет тоже, и поляна вокруг озарилась таким светом, что, казалось, могла сдержать наступление самого Треоста.

Я не хотела сдаваться стихиям, и Рион тоже был против. Но мы не сдержались, и теперь он ласкал меня с жадностью победителя, дорвавшегося до главного приза. С почти мальчишеским восторгом.

Я отвечала ему с исступлением, с отчаянием, накопленным в страшной тьме. С гневом, потому что это ненастоящее, всего лишь тяга стихий.

Но Риону нравился мой гнев. Нравилось то, что я сдаюсь вопреки своей воле. Вопреки самой себе.

Он выпивал мой гнев горячими губами.

Как можно ощущать себя такой удивительно живой в руках мужчины, который, возможно, ведет тебя к смерти?

То, что мы находились на краю источника, не смущало, а наоборот, усиливало притяжение, будоражило стихии. Пьяное, жгучее тепло разлилось по телу, зазвенело колокольчиками в моем голосе. Вся я от кончиков пальцев до зацелованных губ превратилась в наслаждение, текущее по телу Риона, предлагающее мягкость там, где жадно двигались его руки и твердела плоть.

Он же превратился в горячую, живую ярость. Закинул мои ноги себе на пояс, в его руках рвалась моя одежда. Он оставался сильным и собранным, а я размякла, раскрылась, предлагая слепить из меня все что угодно. Сделать то, что взорвет наши жизни.

Дурея от магии и от возбуждения, я сходила с ума, требовала от Риона большего. Наши стихии зашли намного дальше, чем мы, они уже сплелись внутри, и их удовольствие поджигало мое тело.

А потом невдалеке раздался знакомый треск. Треост устал ждать, ему не понравилась наша передышка.

Пелена белого огня надвигалась.

— Нет!

Крик отчаяния чуть не разорвал меня надвое. Мы уже так близко… Не прерывайте нас сейчас, а то мы одумаемся и никогда не повторим эту ошибку.

Тяжело дыша, мы не выпускали друг друга из рук.

Рион поднял голову и напряженно смотрел на приближающееся пламя. Если бы он мог остановить его взглядом, он бы это сделал.

Но его слова были холодными.

— Полагаю, нам следует поблагодарить Треоста.

Хотелось закричать, что нет, не следует его благодарить, потому что стихии наверняка знают то, чего не понимаем мы. Что наше притяжение не случайно, оно намекает на большее. Но эти неосторожные слова не сорвались с моего языка. Наоборот, они привели меня в чувство.

Я размякла под действием страсти, слишком раскрылась.