В плену отражения - Татьяна Рябинина Страница 41

Питер видел, что Бобана просто разрывает от любопытства и что он сдерживается из последних сил. Приличный слуга не должен спрашивать хозяина о том, что произошло. И даже другого слугу не может спросить в присутствии хозяина. Но самое ужасное — для Бобана, конечно, — что даже если он дотерпит до дома и потом осмелится попытать счастья у Джонсона, тот ему все равно ничего не расскажет. И тогда Бобан раздуется и взорвется, забрызгав все в радиусе ста метров.

— Мы гуляли, Бобан, — сказал он, скосив глаза на Джонсона. — Гуляли и обсуждали хозяйственные вопросы. А потом я подвернул ногу.

— Да, милорд, — вежливо отозвался шофер. — Сочувствую, милорд. Прошу прощения, — добавил он, поколебавшись, — но, боюсь, что-то случилось. Леди Скайворт была очень встревожена, когда отправляла меня за вами.

— Ну что там еще? — проворчал Питер и достал было телефон, но передумал звонить: впереди показались ворота.

Люси вышла им навстречу. Лицо ее было настолько мрачным, что Питер сразу понял: Бобану не показалось. И это не волнение за него.

— Вы ее упустили? — спросила она. — И почему я совсем не удивлена? Спасибо хоть, что не убила вас.

— Люс, что случилось? — Питер подошел ближе и взял ее за руку.

— Мэгги заболела. Сильный жар. Тридцать девять и восемь. Я позвонила Фитцпатрику, но он уехал в Лондон, вернется только завтра. Сказал обтереть водой с уксусом. Если температура не спадет, вызывать скорую помощь.

— Обтерли?

— Да. Света с ней. И Вера. А Тони мы пока в другую комнату переселили.

— А Джин как? Может, это инфекция какая-нибудь?

— Джин в порядке… вроде.

Они поднялись наверх. Света сидела в качалке с Мэгги на руках. Люси с изумлением увидела на лице подруги выражение мучительной тревоги.

— Света, — позвала она, подойдя ближе, — ты меня слышишь?

Но Света по-прежнему не замечала ничего и никого, кроме Мэгги. Люси осторожно взяла девочку у нее из рук и положила в кроватку.

— Горит вся, — вздохнула она. — Вера, дайте градусник.

Температура спала всего на две десятые градуса.

— Подождем еще полчаса, — сказала Люси.

Питер вдруг почувствовал что-то странное, необъяснимое. Это было словно сообщение без слов. Словно сигнальная вспышка в темноте: мелькнула и погасла.

— Люси, где шкатулка? — спросил он.

— Послушай, не до этого сейчас, — поморщилась Люси.

— Люси, — сказал от твердо, даже, может, жестко, — оставь Мэгги с Верой и пойдем со мной. Сейчас же.

Люси возмущенно захлопала глазами: обычно Питер не говорил с ней в таком тоне.

— Что, черт возьми?..

Увидев его лицо, она осеклась.

— В твоем кабинете шкатулка, на столе.

— Пойдем! — повторил он.

Люси посмотрела на Веру, та кивнула. Питер вышел в коридор, Люси за ним. В кабинете он посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь, подходящего для взлома, взял каминные щипцы и сбил замочек шкатулки.

Похоже, Агнес была права: шкатулка была полна всякого хлама. Он вынимал одно за другим и складывал на стол.

Билет в оперу на «Лоэнгрина» — 1936 год. Потертая карнавальная маска из черного бархата. Голубая шелковая роза, наверно, от бального платья. Два обручальных кольца в маленьком футляре. Свадебная фотография. Открытка с видом Женевского озера. Несколько писем, связанных зеленой ленточкой. Пустой флакон из-под духов. Крошечная фарфоровая собачка. Маленький бумажный пакетик с прядью светлых детских волос, на нем выцветшая надпись: «Белла, 2 года». И множество других вещиц¸ которые имели большую ценность для лорда Колина — и больше ни для кого.

— Что это? — спросила Люси, взяв со стола тусклую монету странной формы — не круглую, а многоугольную.

— Дай-ка. Дед мне ее показывал. Это трехпенсовик с профилем Эдуарда VIII. Его монет отчеканили совсем немного — пробную партию, до коронации. Как оказалось, поспешили. Теперь это нумизматическая редкость. Прадед добыл где-то для леди Клэр, первой жены деда. Она обожала принца Уэльского. Его история с миссис Симпсон была для нее величайшей любовной драмой. Ну а дед считал короля малодушным предателем. Кажется, это было единственное, в чем они не сходились. Как видишь, здесь все как-то связано с ней. Реликвии.

— Вижу, — с досадой ответила Люси. — Только я не понимаю, зачем все это понадобилось Хлое. Не монета ведь ей была нужна, хотя она и стоит, наверно, немало. И не понимаю, зачем ты потащил меня на это смотреть. Сейчас.

— Подожди, — остановил ее Питер. — Должно быть что-то еще. Или мы чего-то не заметили. Или чего-то не знаем.

— Я знаю только, что меня все это достало! — вспыхнула Люси. — Я иду к Мэгги.

Она вышла, хлопнув дверью. Питер остался стоять у стола, перебирая содержимое шкатулки. То смутное ощущение, которое он испытал у кроватки Мэгги, не уходило, наоборот, стало сильнее. Взяв в руки бархатную маску, Питер прислушался к себе: не оно, нет? А может, духи? Он открыл флакон, пытаясь уловить давно улетучившийся аромат. Нет, не то. Или прядь волос маленькой Беллы, его тети? Тоже нет.

И вдруг Питер заметил еще один маленький пакетик, по цвету один в один с внутренней обивкой шкатулки. Он совершенно слился с тканью, неудивительно, что его не заметили.

Из пакетика выпали две твердые овальные чешуйки с острыми краями. Точно такие же лежали у Питера в сейфе в лондонской квартире. Одна темно-синяя, другая — яркая, лазурная, от гребня Джереми.

Вот что понадобилось Хлое! Может быть, дед сам когда-то показывал ей свои сокровища. А может, она без спросу забралась в шкатулку. Вот только откуда ей стало известно то, что ему, Питеру, открылось сейчас, буквально несколько секунд назад? Откуда он сам узнал, что надо делать?

«Некоторые вещи просто знаешь!»

Кто сказал это? Чей голос прозвучал в его голове?

Он посмотрел на драконьи чешуйки, осторожно положил темно-синюю обратно в пакетик, лазурную взял и пошел к Мэгги.