Власть волшебства - Андрей Смирнов Страница 40

Тэззи Тир покинула монастырь. Ее путь лежал во владения графа Неркмеда кен Скизайда.

Тэззи родилась в мире, называемом Фильеф, — внебрачное дитя одного из властительных чародеев, низверженного конкурентами прежде, чем Тэззи появилась на свет. Ее матерью была простая девушка, во время военного похода отобранная отцом Тэззи из десятка смазливых девиц, пригнанных из деревни, мимо которой двигалось войско. Командующий приятно провел время, наутро мать Тэззи отпустили, в отличие от остальных жителей деревни, которых угнали в рабство. Мать Тэззи поселилась в городе, а через известный срок у нее родилась девочка. Тэззи обладала немалым Даром, но была бедна; постигая Искусство по книгам и с помощью случайных учителей, к двадцати пяти годам она уверилась, что в своем родном мире ничего не добьется. Мать ее к тому времени наполовину спятила; впрочем, Тэззи никогда не любила ее; теперь же она содрогалась от мысли, что придется возиться с этим больным, полубезумным существом, которое — с тех пор, как Тэззи стала совершеннолетней — всегда тянуло ее вниз. В один прекрасный день она просто ушла, не прощаясь; отдала большую часть своих денег (на меньшую, как выяснилось чуть позже, все равно нельзя было ничего приобрести в том новом месте, где она очутилась) стражам, охранявшим форт, и вместе с очередным караваном вступила на жемчужную струну, протянутую над бездной... Ее предупреждали, что ничего хорошего таких, как она, в метрополии не ждет, но Тэззи все-таки решилась попытать счастья.

Поначалу новый мир поразил ее воображение, но очень скоро она поняла, что здесь никому нет до нее дела. На родине она компенсировала недостаток мастерства силой природного Дара, здесь же, в Хеллаэне, эта сила мало кого могла удивить. Она пыталась найти учителя или: хотя бы богатого любовника — но не преуспела ни в том, ни в другом. Рынок сексуальных услуг в Хеллаэне, ввиду полного отсутствия какого бы то ни было контроля и ограничений со стороны государства, чрезвычайно обширен и разнообразен: нет извращения, которое нельзя было бы удовлетворить цивилизованным (по местным меркам) путем и при том за относительно невысокую плату. Те, кто не хотят или не могут найти себе пару среди людей, происходящих из того же круга, что и они сами, предпочитают приобретать рабов или рабынь, психика которых уже обработана и приведена в «товарный» вид, соответствующий тем или иным запросам будущего хозяина. Это лучше, чем связываться с иммигрантами, желающими любой ценой закрепиться на земле обетованной и нередко — как Тэззи Тир — рассматривающими секс как инструмент достижения своих собственных целей, не имеющих никакого отношения к людям, с которыми она была готова его делать. Как женщина, она не интересовала тех, кто интересовал ее; в качестве ученицы ее также брать не желали. В своих поисках, в числе прочих мест, она посетила замок Скизайд. С лордом ей встретиться так и не удалось, ее отсеял еще старший помощник младшего управляющего, поставленный специально для того, чтобы заниматься жалобами и прошениями посетителей — еще одна неудача в длинной цепи надежд и разочарований. Несколько месяцев спустя, просматривая объявления с помощью бесплатного терминала ИИП, она наткнулась на информацию об Обители. Телепортироваться Тэззи не умела, но ей хватило упорства добраться до Селкетехтар собственным ходом и найти то место, которое было изображено на картинке. Ею двигало отчаянье. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, объявления с несбыточными обещаниями пишут желающие обуть жадных дураков, которые на них клюнут. Объявления такого рода казались ей приглашениями совершить самоубийство; утратив надежду, она выбрала самое яркое и абсурдное приглашение. Она была готова к пленению, смерти, подавлению воли, вивисекции гэемона — ей было уже все равно. Несмотря на низкий уровень искусства, ее приняли — в любом правиле есть свои исключения; а далее, к удивлению Тэззи, не было ничего плохого — только хорошее. Внешние ограничения свободы на первом этапе обучения не воспринимались ею как нечто слишком тягостное: ей все равно некуда было идти; в той жизни, которую она вела до прихода в Обитель, было слишком мало радости, чтобы теперь сожалеть об ее утрате.

Теперь, когда обучение было завершено, она решила посетить замок семьи Скизайд во второй раз. Еще до своего первого визита она слышала разговоры о том, что граф Неркмед обрел Силу, прибавив к феодальному титулу, еще один, магический. Он не сделался кем-то из великих — из тех, о ком складывают легенды и чья мощь сотрясает Царства, он даже сохранил, как казалось, значительную часть своих прежних, человеческих качеств. Неркмед по-прежнему занимался делами графства, заботился о жене и детях, а обретенная Сила, как полагали его близкие, проявляла себя лишь во время волшебства. Эта Сила не была велика и, вероятно, должна была еще пройти долгий путь становления, прежде чем реализовать в тварном мире все свои особенности и свойства. Магический титул Неркмеда не был типичным — он стал не Хозяином, не Повелителем, не Властелином, а фаворитом Силы, Заклинателем Тайных Дымов. Воззрения, с которыми Неркмед некогда приступал к своим исследованиям, состояли в том, что в стихиях, из которых состоит человек и все существующее, содержится особая эссенция, именно она позволяет стихиям, а через них — и вещам — существовать; когда эта эссенция иссякает, вещь разрушается. Сама эссенция Неркмеда интересовала мало, поскольку он полагал, что обнаружить ее и использовать каким-либо образом невозможно, однако он считал, что у нее есть своего рода «испарения» или «истечения», которые он называл «дымом» — или, чаще, «дымами», потому что их было великое множество. Именно их он стремился обнаружить, уловить и исследовать, и посвятил этому занятию долгие годы. В конечном итоге, не имело никакого значения, была ли изначально верна его теория или нет (большинство классических магов Хеллаэна сказали бы, что она совершенно абсурдна), и в каком смысле вообще может быть истинной или ложной та или иная теория в смысле соответствия ее тому, что она пытается описать — факт в том, что когда раскрылась Сила, для возможных споров об истинности или ложности уже не осталась места. Граф Неркмед был похож на человека, который час за часом, день за днем, с упорством сумасшедшего роет колодец в бескрайней пустыне, надеясь обнаружить воду, хотя по всем признакам понятно, что ее тут нет и быть не может, ни на поверхности, ни в глубине — и вот, в итоге его усилий, разверзаются небеса и мировой потоп обрушивается на землю, затопляя все — и унылую ямку, выкопанную сумасшедшим, и пустыню вокруг него, и горы, и все остальное. Не имело значения, существовали «дымы» когда-либо прежде — потому что, когда пришла Сила и дала им бытие в этой вселенной, это самое бытие распространилось не только вверх по временной линии («нечто появилось, и с тех пор оно существует»), но и вниз («нечто существовало всегда, раньше мы просто не знали об этом»). Сила входит в мир в тот или иной момент через своего агента, который одновременно также является и ее источником: Сила берет начало от кайи лорда, а его сувэйб становится для нее вратами — но, стоит ей войти, как она меняет все, что есть, и обнаруживается, что она присутствовала в мироздании всегда, хотя и в скрытом виде, пока наконец не сотворила себе соответствующее воплощение. На первый взгляд, все это содержит в себе внутреннее противоречие, и в некотором смысле это действительно так: появление, а затем и умножение парадоксов — неизбежное следствие для любой теории, пытающейся дать исчерпывающее описание реальности.