Ливиец - Михаил Ахманов Страница 40

У них оно было, но в разной степени у каждого. Одни считали, что Инфонет и Носфератов можно сохранить, другие – что древнюю расу надо уничтожить, а ее творение взять под контроль, третьи – что все должно быть разрушено и создано вновь самими магонами; мнение четвертых, пятых и шестых состояло в необходимости подчинения Носфератов, однако в способах они расходились: кто предлагал технические средства, кто ментальное проникновение или, наоборот, псионную блокаду. Не было единства и в понимании цели предполагаемого владычества; им, как и нам, цель Галактических Странников была недоступна, а собственная фантазия играла злые шутки: к чему эта власть?.. Для изыскания ресурсов, которых и без нее хватает?.. Для неограниченной экспансии?.. Для доказательства превосходства над другими расами?.. Поиски смысла власти были бесплодными и лишь добавляли ожесточения в спорах.

Эволюция существ, столь адаптабельных и независимых от общества, имевших примером Носфератов, пошла неизбежным путем: магоны срастили себя с механизмами, с огромными космическими кораблями, что давало свободу маневра и практически вечное существование. Воспроизводство потомства прекратилось; каждый потомок мог стать конкурентом через пару веков, а требовались не соперники, но боевые машины, чтобы навязать свой вариант грядущего. Машины и стали потомством магонов – разнообразные, многочисленные, частью выращенные из собственной плоти, с послушным хозяину разумом, не знающие жалости к врагу и бесконечно преданные сотворившей их особи. Однако контроль над ними не был всеобъемлющим, и где-то – наверное, сразу в десятках или сотнях мест, на планетах и в околозвездном пространстве – армии полуживых созданий начали сражение. Предвидя результат, Носфераты удалились из этой области Вселенной. Они не вмешиваются в дрязги младших рас, тем более тех, кто пренебрег их дарами.

Галактические Странники сохранили информацию о биологии магонов, описание их базовых миров и причин столкновения. Но и только; как развивался конфликт, сколько особей и какие механизмы участвовали в битвах, какие средства уничтожения применялись, имелись ли среди магонов союзники или каждый сражался сам за себя – о том неведомо. В определенный момент Носфераты зафиксировали цепную реакцию взрывов сверхновых и мощные выбросы энергии, ориентированные как в плоскости витков Галактики, так и перпендикулярно ей, в стороны древних шаровых скоплений. Что-то было ими сделано – не знаю что, но Мироздание, дрогнув, все же устояло. Правда, немалая его частица ушла из жизни, сменившись провалом Воронки и Мертвыми Мирами, что кружат на ее границах – Пепел, Печаль, Облако Слез, Мешок Аримана… За Пеплом, в двенадцати световых годах – кластер Триолет и восемь пока еще живых миров, пять безымянных, под номерами, и три уже имеющих названия – в честь Тримурти, индийской троицы. Шива, Брахма, Вишну… Спасли ли их Чистильщики?

Вводная часть, надиктованная Саймоном, кончилась, пошла оригинальная запись. «Эпизод первый«, – произнес голос моего друга, и Вселенную затопил мрак. На фоне далеких звезд перемещались какие-то огромные тела, гигантские глыбы величиной в десятки километров, как показывала светившаяся рядом с ними шкала масштаба. Орбиты их были проложены пунктиром и отличались от эллипса, типичного для тел в Поясе Астероидов – скорее это был отрезок параболической траектории, уходивший, как мнилось, в пустоту.

Изображение приблизилось стремительным скачком. Теперь я видел, что в потоке угловатых рваных глыб прячутся машины – многосуставчатые, с центральной частью в виде сфер, цилиндров и вытянутых сигар, похожие на пауков. Кажется, они управляли движением астероидов, хотя ни вспышек двигателей, ни вообще каких-либо огней не замечалось. Каждый «паук» прятался за своей глыбой, то ли вцепившись в нее лапами, то ли связанный с ней силовым лучом, и их направленное целеустремленное движение сильно напоминало скрытую атаку. Против кого, оставалось пока неясным – в точке пересечения орбит по-прежнему был полный вакуум.

Небесные камни и механизмы-»пауки» тянулись и тянулись мимо меня нескончаемой чередой, затем в разрывах между ними возникло нечто столь же огромное – выпуклый диск с торчавшими из него решетчатыми консолями, полусферами, трубами, каждая из которых заканчивалась широким конусом. Эта конструкция плыла словно полководец, окруженный личной гвардией и легионами солдат, тихо и скрытно маршировавших к вражеской армии. Голос Саймона за кадром произнес: «Хозяйский модуль. Магон, который в нем сидит, командует вторжением; все остальное – боевые роботы с мозгами из нервной ткани, отпочкованной хозяином. Квазиживые существа».

В точке пересечения орбит звездный фон затмился. Там висела тьма, мешок темноты чернее космической, и я невольно подумал: возможно ли такое?.. Вероятно, этот мрак казался более интенсивным в сравнении с пунктирной светлой линией орбит, наложенной на изображение. Линия быстро сокращалась, я как бы мчался к угольному мешку вместе с роем астероидов и боевыми машинами; теперь они летели так стремительно, что глаз не успевал выхватывать отдельные глыбы и механизмы. Внезапно картина мигнула, ее прорезали яркие белые полосы, и рой исчез. «Тут запись повреждена, – произнес Саймон. – Восстановить не удалось, однако прослеживается связь со вторым эпизодом».

Это было начало сражения. Поток небесных скал стремился к темному пятну, машины и диск магона оттянулись назад, словно прикрываясь подвижным щитом из каменных обломков. Вспыхнул столб дрожащего света – один, другой, третий, множество столбов. Эти лучи, испускаемые «пауками», шарили в пространстве точно пальцы гигантской многопалой руки, и там, где они касались астероидов, расцветало пламя. Оно было ослепительным, безжалостным, ярче блеска любого светила, и я знал, что породить такое можно лишь одним-единственным путем.

«Темное – какой-то силовой щит, – пояснил за кадром Саймон. – Они аннигилируют астероиды, чтобы его пробить. Очень высокая плотность энергии, мощное световое давление. Больше, чем при вспышке сверхновой».

Зигзагообразная трещина прорезала тьму. Сквозь нее ринулась армада оборонявшихся, мелькавших словно призраки во мраке. Эти машины имели тороидальную форму; внутри массивного кольца пульсировал, бился свет, и из огненного зарева стремительно выпрыгивали похожие на рыб тела. Их, вероятно, было много – тысячи или десятки тысяч мошек, посланных навстречу атакующим. «Торпеды? – неуверенно произнес Саймон. – Но какие-то странные. Принцип действия мы понять не смогли. Похоже на поле, дестабилизирующее межатомные связи».

Торпеды, если это были они, развернулись конусом. Его основание было обращено к рою каменных глыб и аппаратам-»паукам» и надвигалось на них раскрытой пастью хищника. Астероиды, попавшие в эту плоскость, не взрывались, а таяли, рассыпаясь в пыль, в атомарный газ или, возможно, в разреженную плазму. То же происходило с «пауками»; я видел, как несколько атакующих машин исчезли в пространстве конуса, но не так, как инертные массы, служившие им защитой – каждый на мгновение вспыхивал жарким пламенем. Я снова услышал голос Саймона: он диктовал свои соображения, отмечая, что конус дестабилизирующего поля является вероятным прототипом Воронки. Еще он добавил, что запись, очевидно, сделана третьей стороной, не участвовавшей в конфликте, но желавшей изучить тактику потенциальных врагов.