Охота на крыс - Алексей Андреев Страница 40

Но лишь теперь в голове внезапно вспыхнула догадка: Урук двигался как странный старик, рассказывавший Рогволду о Пути Меча. Пусть орк на время взял в руки лук, попеременно с русом прикрывая их разведчиков, но двигался он в точности как старый мечник, окутанный золотым сиянием. Но если от старика веяло непоколебимым спокойствием, то Урук напоминал сыну старосты ловчего пардуса, идущего по следу. И горе зверю, вставшему на его пути!

Рогволд хорошо помнил, как почти пять лет назад в его городище пожаловал светлый князь Руси Яромир во главе большой охоты. Тогда он, как сын старосты, помогал псарям и ловчим, навсегда запомнив повадки дивных зверей. И вот теперь он с каждым мигом все больше и больше убеждался в своей правоте.

Чутье не подвело Урука, и к исходу ночи он вывел их на ничем не примечательное место в степи. Потом орк улегся на землю и, приложив ухо к земле, напряженно замер на добрую четверть часа. Со стороны могло показаться, что он даже дышать перестал. Наконец Урук поднялся и очертил когтем на земле круг в добрых три локтя:

— Здесь.

И, видя напряженные лица своих спутников, мягко, словно объясняя что-то детям, повторил:

— Копать надо здесь. В глубину — локтей пять — семь. Приступайте, а я что-то устал, пойду-ка посплю часок-другой. Если какой шум или окаянство какое начнется — тогда будите.

Лишь к полудню лопаты ударились о камень. В глубину подземелье пролегало не на пять и не на семь локтей, а на добрых одиннадцать. Каменный свод орк разбирал самолично, отогнав всех на две дюжины шагов и велев спутникам лежать тихо и смирно. Наконец из ямы показалось перепачканное каменной пылью и землей лицо Урука. Со стороны это напомнило явление мертвеца из могилы, о чем Кетрин не замедлила ему сообщить.

Рогволд размотал щедро унизанную узлами веревку, подаренную на прощанье Ратибором. Тогда Винт заявил, что веревку лучше поберечь, такую в городе днем с огнем не сыщешь, из Дамаска на заказ привозили. Ловкач не соврал, веревка, сплетенная из женских волос, оказалась неожиданно легкой и прочной, да и места в котомке занимала на удивление мало. Пятнадцати локтей ее длины хватило с избытком, о чем заявил спускавшийся на разведку орк.

Коней было решено отпустить на волю. Точку в споре с Кетрин поставил Бронеслав, заявив, что в храме должны быть кони, которых при отходе будет нелишне захватить с собой. А то потом погоня на плечах до самого Ашура висеть будет. Орк, помнивший порталы Светлояра и Карим-Те, заикнулся о таком способе отхода, тем более если с ними будет освобожденный из плена волхв Светозар, но нганга в ответ лишь покачал головой.

Как выяснилось, храм защищен специальными чарами, портал будет можно открыть не раньше, чем они доберутся хотя бы до нынешней стоянки. В ответ Урук лишь ругнулся сквозь зубы, пожелав всем местным чародеям провалиться в тартарары, в нужник, к гномам собачьим, после чего первым шагнул к провалу.

По подземному коридору можно было двигаться лишь ползком, периодически свод чуть поднимался, давая возможность передвигаться согнувшись в три погибели. Хуже всего пришлось Рогволду и Карим-Те. Рослый нганга, как и рус, ругался сквозь зубы, но полз. Лишь к вечеру, когда коридор достиг роста Урука, вымотавшиеся до предела путники устроили привал. Карим-Те косился на чувствовавшего себя как дома Урука и тихо бубнил себе под нос немелодичные завывания. Пот, смешавшийся с пылью в вязкую грязь, растекался по лицам, превращая их в перекошенные маски балаганных уродцев.

К середине следующего дня туннель резко расширился во все стороны и оказался по колено наполненным ледяной водой. Лишь под вечер они выбрались на сухое место. Со всех сторон в стенах змеились дыры и переходы всех форм и размеров, от небольшой тыквы до телеги. Рогволду вспомнилась изъеденная мышами головка сыра, но когда он сказал об этом вслух, то орк лишь пожал плечами, ответив просто:

— Вода. Здесь раньше серебро добывали. Жила паршивая, тонкая, вот рабы ползком и орудовали. А потом, судя по всему, копальню затопило. А вода, — тут орк ухмыльнулся, — как и пиво, дырочку всегда найдет. Вот и видим дыры всех размеров…

Медленно стекали с пальцев Бронеслава ручейки чародейского огня, от промоченной кожи сапог валил густой пар. После такой сушки сапоги больше всего напоминали колодки палача, но другого способа хоть немного просушиться просто не было. Рогволд пошевелил пальцами в задубевшем сапоге и тихонько спросил Кетрин:

— Слушай, ты можешь мне рассказать, кто такая Мать Ветров?

— Ага, — подхватил Урук, — а то у меня от усталости аж клыки сводит. А от хорошего рассказа сразу сил прибавится.

В неверном свете колдовского кристалла четыре пары глаз внимательно смотрели на девушку. Кетрин медленно встряхнула влажными волосами и заговорила нараспев. И в рассказе девушки вновь рождался мир в жарких поцелуях Солнца-Ярила и Матери Сырой Земли. Привольно дышал новорожденный мир под солнечными лучами, славили Солнце люди, и первые колосья уже тянулись к небу.

Вздрогнул мир, когда из-за грани явилось в него зло. Впивались в плоть мира зубы мрака, и в Черных горах возвышалась над миром твердыня Чернобога. Один за одним выходили на битву против него, явившегося из-за края мира, Ярило, брат его Месяц и младший брат Агни-Огонь. Велика была мощь чародейства проклятого бога, хитростью и черным лукавством пленил Чернобог Солнце и его братьев, и в ледяной конюшне ржали в цепях из синего льда солнечные кони.

Вечная ночь воцарилась на земле, и люди замирали на месте, обращаясь в ледяные глыбы. Сон вечного холода сковал Мать Сырую Землю, проливавшую бесчисленные слезы о муже своем и братьях его. И глумливо хохотал в своих чертогах Чернобог, увенчанный короной из черного льда.

Лишь в заповедной кузне гремел молот первого кузнеца Кия, и нечисть шарахалась от полос холодного железа, хранивших кузнеца от гибельных чар. И был жив мир, пока в горне горела последняя частица Огня. Ковал кузнец подковы для солнечных коней, способных развеять вечный мрак, и, когда была откована последняя подкова, утер терпкий пот со лба. Трепетал в горне последний лепесток огня, лишь в нем была жизнь мира и светлых богов.

Но кто бросит вызов Чернобогу, кто освободит солнечных коней? Долог путь в Черные горы, кто осилит дорогу туда? И кто сохранит в это время огонь?

Распахнулась окованная стальными полосами дверь, и юная девушка с глазами цвета неба бестрепетно выдержала зеленый огонь взгляда кузнеца. Легли в тонкую руку тяжелые подковы, и пурга отшатнулась от белого железа, вихрем заметая следы уходящей. Никто не знал, откуда она и как ее имя. Потом о ней говорили разное…

Каждому роду лестно иметь в своих предках столь мужественное сердце. Только не знала девушка ни своего рода, ни племени. Моровое поветрие выкосило родичей гостьи Кия, и не было у нее иной дороги. Долгим и тяжелым был ее путь. И когда она прошла через ледяной мост, то только три подковы сжимала девичья рука. Как ледышка, таяла в руке подкова, отдавая хрупкой фигурке всю мощь огня, на котором была выплавлена сталь, щедро вливая в жилы всю силу ударов кузнечного молота.