Еще одна Ллеверлин! - Ольга Виноградова Страница 40

- Лотариназ, не надо! - дляострастки я клацнула зубами. Красавчик (мне было еще трудно называть его папойдаже в мыслях) отдернул руки и натянуто улыбнулся. Мы молча посидели пятьминут, после чего одновременно выразили мысль пойти в ресторан при отеле ивыпить чего-нибудь способствующее установлению семейных отношений.

Я откопала в чемодане участницыреалити-шоу парадно выходной купальник и направилась в ванную. Переодеться,умыться, волосы из неприличного веника в приличную косу заплести и капелькуподумать. В голову настойчиво лезла мысль о побеге. Если надавить на жалость ичувство вины инкуба, то я получу отличного сообщника с обширными возможностями.Но испытывает ли Лотариназ жалость и вину? Это-то я и собиралась за ужиномвыяснить.

Мы спустились в ресторан.Служащие женского пола, не зная предистории, смотрели на меня с завистью, апапочке посылали мимикой и жестами недвусмысленные намеки. К слову, он необращал на них никакого внимания. То ли все прочие женщины по сравнению сАфродитой меркли, то ли инкуб стал разборчивее в связях.

Мы сели в дальний угол. Малосвета, много сигаретного дыма и пустые столики рядом. Сделали заказ и сталиждать нечто с непроизносимым названием. Лотариназ рекомендовал блюдо местнойкухни. Сказал на потенциал хорошо влияет. Только я не совсем поняла о какомпотенциале он говорил.

Я задала несколько наводящихвопросов, чтобы выяснить истинные причины появления темного в своей жизни. Онмастерски ушел от прямых ответов. Промямли что-то про старость,сентиментальность и желание отмечать праздники за одним столом со всемиродственниками. Угу, никакого стола не хватит всех его детей вместе посадить. Иденег на подарки!

Нам принесли заказ. Я вдохнулааромат блюда, сглотнула голодную слюну и замерла с вилкой в руках. С моегоместа отлично просматривался вход в ресторан. На небольшом пространстве передрядами столиков стояли и крутили головами, надо полагать в поисках меня, двеженщины. Одна высокая жгучая блондинка с чернильной кожей, а вторая огромнаятроллиха, затянутая в кожаный купальный костюм с заклепками, подчеркивающийвыдающиеся мускулы.

- Мама... Бабушка...

Святой кентавр, они же сейчас мойединственный шанс на спасение частью мозаики на полу ресторана сделают!

- Прячься! - выдохнула я.

- Что? - не понял Лотариназ. Онобернулся. - Знакомые лица, - пробормотал отец. А меж тем "лица"выяснили у метрдотеля, где мы сидим. Времени сбежать не осталось.

- Под стол лезь и ни звука! -шикнула я. Вскочила, обошла стол и запихала папашу под него.

Мама еще ничего. У нее от встречис инкубом приятные воспоминания остались. Я, например. А вот бабуля... Лучшаяохотница племени двадцать шесть лет за пронырой, который ее единственную дочкубросил, оставив с младенцем в подоле на пороге ее пещеры. Она его арканом, чтона талии вместо пояса висит, скрутит и в Храм потащит счастье моей мамыустраивать и побоку ей нынешняя жена и папашкин статус в обществе.

Мама и бабушка остановились возлестолика. В их взгляде читалось осуждение. В бабушкином особенно. По ее мнениюмать позор племени, а я так вообще недостойна той толики толльей крови, чтотечет по моим венам.

- Ну? - бабуля вопросительноизогнула бровь. - Почему этот Принцишка не здесь с тобой, а в соседнем залерыжей человечке на палец колечко одевает?

Я вздохнула.

- Мам, потише, не нападай на нашудевочку. Ей и так досталось. Мы ее поддержать приехали, а не жизни учить.Помнишь, что в прошлый раз произошло? - ба нахмурилась.

Я скривилась. Воспоминания незаставили себя ждать. Где-то года три назад я встречалась с режиссером сшестого развлекательного. Симпатичный тридцатилетний мужчина водил меня поресторанам, покупал дорогие украшения и, не поверите, читал стихи. Замуж незвал, постель не предлагал, но я считала, что рано еще. Всего-то год знакомыбыли.

Родственникам такое положение делбыстро надоело. Сколько можно на застолье согласно тролльим традициям тратитсябез прибыли? Он, значит, жрет, а прибыли от него нет - одни убытки! Скупаябабушкина душа скоро восстала. Однажды мы к ним приехали, переночевали, а утромя в своей постели связанного режиссера обнаружила и ба, перед соседямиокровавленной простыней трясущую. Мол, лишил, супостат, невинности девочкубеззащитную. И это под покровом родного дома! Я дар речи снова обрела, когдасвященник в Храме Афродиты праздничное песнопение начал. Много чего тогда былосказано, разбито и разорвано. Я отстояла свое право выбирать, режиссердостоинство... отнюдь не в переносном смысле, бабуля право видеть меня хотя быраз в год, а мама, как всегда, осталась в стороне, понимая - два таких разныхмира примирить сложно.

- Я справлюсь, - буркнула я,проследив за последним кусочком деликатеса, исчезнувшем во рту бабули.

- Как твоя мать? - не унималасьродственница.

- С тебя точно пример брать небуду. Дедушку опять в кладовке заперла? - поинтересовалась я.

- Сейчас! - воскликнула ба. -Соседки навострились магическую сигнализацию взламывать! А его в банк сдала. Нахранение. Под проценты, - она пожала плечами, посмотрела на соус на тарелке,воровато осмотрелась и облизала ее. - Какие тут столы маленькие и низкие. Ногине помещаются, - пожаловалась она.

Лопатки на спине встопорщились.Пальцы сжались на рукояти вилки. Костяшки побелели.

- Да что там такое лежит?! -возмутилась ба.

- Моя дамская сумочка, -процедила я сквозь зубы.

Заиграл оркестр. Певичка-нимфазатянула балладу о любви и ненависти, нагнетая обстановку. Мы троепереглянулись. Кто-то должен был начать действовать или проигнорироватьнебольшие нестыковки, устроившие под столом возню. Я наступила на инкуба ипридавила его к полу. Он пискнул. Три раза. Очевидно, не я одна решила порядокпод столом навести.

- Понятно, - протянула бабушка иотшвырнула стол.

- Извините, у вас, конечно,красивые ноги, но не соблаговолите ли вы их убрать с... - папа показал наобласть между бедрами, где устроилась бабушкина туфелька сорок шестого размера.Пятнадцатисантиметровый каблук грозил сделать брак отца крайне несчастливым.

- Лотариназ?!

- Засранец?!

- Леди, ну зачем же сразуругаться? Давайте мирно обсудим все проблемы и придем к консенсусу...

Лучше бы он молчал. Тролли ненавидяткомпромиссы. Тролли за компромиссы убивать готовы. Вот и бабуля, истинная дочьгорного народа, пришла в неистовство. Глаза у нее покраснели, ноздри раздулись,губы разверзлись в чудовищном оскале. Она сорвала с талии веревку и наклониласьк папуле.

- Конец тебе, инкуб! - прохрипелаона.

- Не в этот раз. Товсь! Пли!

И... Ничего не произошло! Спервого взгляда. Со второго, после того, как открыла глаза, я заметила, чтолицо родственницы разгладилось и приобрело умиротворенное выражение. Онавыронила веревку, вытерла ручейки слез на щеках, вздохнула и произнесла: