Горечь рассвета - Лина Манило Страница 40

— Я не злюсь, с чего ты взяла? — посмотрев через плечо, сказал Роланд. — Просто решил пойти посмотреть, что принёс этот гаденыш.

Джонни недовольно передёрнул плечом.

— В следующий раз сами пойдете. Вот тогда и посмотрим, как много и какого качества добычу принесёте. А я буду сидеть на заднице и в потолок плевать. Достали уже: "гадёныш", "мелкий". Имейте, вашу мать, хоть каплю уважения!

Роланд не обратил на его слова ни малейшего внимания и направился к Айсу, который втягивал в дом добычу. Не сказав ни слова, он начал помогать. Через пять минут они, всё также, сохраняя абсолютное молчание, закончили свою работу и снова тщательно прикрыли дверь.

— Слушайте, — подал голос Роланд, — мы, конечно, молодцы, так отлично придумали, как дверь забаррикадировать, но окна у нас-то открыты. Тебе не кажется, что это несколько глупо?

Айс посмотрел вокруг себя. Окинул взглядом закрытую, чем попало, но на удивление надежно, дверь. На порядок, который уже успела, как всегда незаметно, навести Ингрид. Посмотрел на тихо переговаривающихся и смеющихся Марту и Джонни. И на окна, зияющие провалами осиротевших рам.

Вдруг Айс, неожиданно даже для самого себя, начал смеяться. Он смеялся так, как никогда до этого. Четыре пары ничего не понимающих глаз уставились на него.

— Точно, сбрендил, — мрачно заметила Ингрид.

— Нашёл время для веселья, — буркнул Роланд, разбираясь с тем, что принёс Джонни.

— А мне нравится, когда он такой весёлый, — подала голос Марта. Роланд при этих словах напрягся, но промолчал. Он вообще был на удивление тихим и молчаливым.

— Ладно, давайте посмотрим, зря я мародерствовал или нет, — предложил Джонни и подошел к ящикам, которыми был заставлен приличный участок пола. — И после всего увиденного я искренне надеюсь, что все отвратительные слова от некоторых хорошо известных всем личностей в мой адрес прекратятся. И еще, нужно отметить, там, на улицах валяется чертова уйма трупов, так что мне полагается расслабляющий массаж. И молоко за вредность!

— Сейчас палкой поперек спины перетяну, — смеясь, сказала Ингрид, — будет тебе массаж. Эротический.

— Грубая ты девушка, — ответил Джонни и послал Ингрид воздушный поцелуй, от которого она сморщился, будто лимон съела.

— Ничего себе, — присвистнул от удивления Роланд, когда Джонни начал доставать из одного ящика бутылки не самого дешевого коньяка.

— А я говорил, что там точно будет спиртное! — радостно выкрикнул Роланд. — Айс, кончай ржать! Срочно нужно выпить. Не знаю, как вы, а я такого дорогущего коньяка отродясь не пробовал.

И вот зашевелились, растревожились все пятеро, суетясь вокруг принесенной добычи.

— Ой, тут еще и сухари есть.

— О, сыр! Целая головка! Господи, как пахнет — я сейчас в обморок упаду.

— Держите меня — это же, черт возьми, хамон! Вроде даже не пропал.

— Да ничего с тобой не станется, если и протухшую еду сожрешь.

— А вдруг помру? Скучать же больше других станешь.

— Не дождешься — делать мне нечего, скучать о тебе.

— Будешь, будешь и не спорь!

— Пошел нафиг!

— Джонни, ты волшебник! Лимонад, ящик целый!

— И еще коньяк.

— Придурок, это виски! Читать, что ли не умеешь?

— Ну, извините, товарищ профессор, иностранной грамоте не обучен.

— Да ты, наверное, вообще никакой не обучен.

— Отвали от меня!

— Конфеты, орехи, мармелад. Ты что, Санта Клауса ограбил?

— Да тут жратвы на целый год хватит.

— Сплюнь, придурочный. Я не собираюсь тут целый год торчать.

— Как будто тебя кто спрашивать будет. Будем сидеть, сколько нужно. Во всяком случае, пока я никуда отсюда уходить не собираюсь.

— Ингрид, тащи свой нож, будем стол накрывать.

— Какой стол? Где нам его взять?

— Да ящик перевернем, и будет в самый раз.

— Точно.

— Ингрид, нож!

— Да иду я, чего орать?

— Жрать же хочется!

И вот уже порезаны тонкими ломтиками продукты и разложены веером на куске найденной тут же фанеры; уже розданы бутылки и каждый получит этой ночью свою порцию эйфории и забвения. За окном сгущаются сумерки, и дом постепенно наполняется тьмой, в которой каждый может увидеть то, о чем так давно мечтал. Сегодня они имеют право на отдых. Они его заслужили.