Сектор обстрела - Василий Орехов Страница 40

— Почему мы возвращаемся в Мертвый город? — спросил я, заметив, куда уводит нас папаша. — Почему не на Агропром? В Мертвом городе монолитовдам будет проще нас перехватить.

— Потому что это вполне логично — что мы теперь двинем на Агропром, а оттуда через Свалку к Периметру, — терпеливо объяснил Стрелок. — Верно? Для тебя логично, для меня логично. Значит, и для других логично. Значит, именно там нас и будут стараться перехватить основными силами. Прямой путь — не всегда самый верный, сталкер.

Ну да. Мог бы и сам догадаться, не дурак все-таки. Опять туплю. Последствия электрического шока, определенно.

Динка шагала рядом со мной. Теперь она уже поглядывала в спину Стрелка без прежней холодной неприязни — похоже, его самоотверженность все-таки задела ее за живое. Гусь плелся где-то в хвосте колонны, страхуя больного Енота, и я ни разу не оглянулся, чтобы не видеть его физиономии.

Мы двигались в форсированном режиме около четверти часа, миновали приметный радиационный могильник, оборудованный после первой катастрофы на ЧАЭС, и уже начали выбираться из окрестностей Болота, когда папаша вдруг резко сбросил темп, а потом остановился совсем. Подойдя к нему, я покосился на свой датчик движения, который утверждал, что в нашу сторону неспешно, вразвалочку спускается с холма какой-то объект мельче человека — вероятно, слепая собака или крысиный волк. В общем, мелюзга, на которую среди вольных бродяг не принято обращать внимания, когда у тебя за спиной от полудюжины до десятка стволов. Обычно одиночная тварь от крысы до кровососа включительно не осмеливается атаковать такой большой отряд и благоразумно удирает либо затаивается, пережидая, когда опасность минует. Но этот биологический объект, вопреки всем нормам местного поведения, продолжал упорно двигаться к нам — исключительно потому, как я понимаю, что пока еще не сообразил, чем ему грозит встреча. У слепых собак очень плохое зрение, как непременно пошутил бы на моем месте тот страус. И даже если это какой-то серьезный противник вроде псевдогиганта, который настолько туп, что вполне может попробовать напасть на нас, против такой огневой мощи не устоять даже ему. Но это точно не псевдогигант: такая туша неизменно дает засветку как три человека, вместе взятые. Что касается химер, то Стрелок уже продемонстрировал: с ними мы вполне способны бороться. Только эта метка слишком мала и для химеры. В общем, кто бы это ни был, причин для беспокойства нет совершенно.

Но тогда какого черта лицо у папаши вдруг вытянулось, словно он привидение увидел? Я с некоторым беспокойством заметил в глазах Стрелка неподдельный ужас. Интересно, что может перепугать до бледности такую человеческую глыбищу? Мне сегодня уже довелось убедиться, что с нервами у него все в полном порядке и дрыном его прошибить так же сложно, как и Патогеныча. А Патогеныча очень сложно прошибить дрыном, он у нас деревянный.

Впрочем, что бы оно там ни было, но того, чего боится Стрелок, наверняка стоит опасаться и мне. Целее буду. На своих ошибках в Зоне только дураки учатся, да и то недолго.

Я снова перевел взгляд на ПДА. Детектор биологических форм никак не мог определить, к какому виду животных принадлежит это небольшое существо. Бюрер, может быть?… Однако у Стрелка наверняка был более совершенный датчик, чем у меня, и то, что этот датчик показывал, нашему новому командиру совершенно не нравилось.

Да ловить же твою муху! Что же это такое может быть?!

Я уже раскрыл рот, чтобы поинтересоваться у папаши причиной его внезапной тревоги, когда он вдруг резко опустил обе руки ладонями вниз: всем залечь!

Мы с парнями механически подчинились привычному, вбитому в мозговую подкорку жесту. А Динку, которая замешкалась, я повалил в траву рядом с собой мягкой подсечкой. Привыкаем работать в команде, как говорит в таких случаях один страус.

Воцарилась тишина. Загадочный биологический объект был уже совсем близко, и через пару секунд мы должны были его увидеть. Любопытство и тревога переполняли меня и едва не выплескивались из ушей. Напряжение сгустилось над нами почти физически осязаемым облаком. Вжавшись в сырую землю и стискивая в руках автомат, я жадно смотрел вперед, стараясь не упустить момент появления чудовища.

Чудовище вывернуло из-за старого бурелома и уверенно направилось в нашу сторону.

Сначала я даже моргнул, не поверив собственным глазам. Зловещим биологическим объектом, которого напугался Стрелок, оказалась крошечная девчонка лет шести. Девочка была босая, в свободно болтающемся древнем платье с широким подолом — кажется, у наших предков это называлось «сарафан». Голова ее была повязана пестрым платком — только не как банданы у сталкеров, на пиратский манер, а по-женски, в виде косынки, с торчащим над затылком уголком. Прямо скажем, наряд у нее для Зоны был более чем неподходящий. Да и вообще Зона — совсем неподходящее место для прогулок шестилетней девочки.

Личико у нее оказалось ангельское, наивное, абсолютно невинное. Широко распахнутые глазенки с любопытством смотрели на мир. Это лицо было мне знакомо. Даже очень знакомо. Но только я никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах я его видел. А видел я его очень часто, у меня даже голова заболела от нахлынувшего ощущения дежа вю.

А потом в мозгу что-то щелкнуло, и я вдруг понял, откуда знаю эту девочку.

Шоколад «Аленка». Знаменитый русский шоколад со знаменитой детской рожицей на этикетке, красующейся там уже три четверти века. Динка обожала этот шоколад, и я всегда заказывал у торговца пару плиток, чтобы побаловать подругу.

Ощущение дежа вю исчезло, сменившись ощущением абсолютной нереальности происходящего. На всякий случай я щипнул себя за мякоть левой ладони, чтобы убедиться, что я на самом деле лежу на склоне холма неподалеку от Мертвого города, а не сплю по-прежнему в доме Доктора под боком у Динки и не вижу очередной кошмар.

Боль оказалась вполне реальная. Впрочем, эта проверка была излишней. Слишком реально было все вокруг — пронизывающий ветер, сырость набрякшей травы, врезавшийся в локоть приклад автомата. Все это происходило со мной, здесь и сейчас. Вокруг меня был реальный мир — за исключением чудовища, одетого в сарафанчик и с лицом шоколадной Аленки.

— Мясца бы сладкого кусочек… — внезапно скрипуче протянула девочка. — Где бы мясца мне тут?…

В левом кулаке у нее была зажата грязная спутанная веревка, волочившаяся за ней по седой от влаги траве. И только присмотревшись внимательнее, я сообразил, что это кишечник, варварски выдранный из чьего-то брюха. Выдранный совсем недавно, кишки еще дымились в холодном воздухе, исходили теплым паром. Едва ли это были человеческие, на человеческие я в Зоне насмотрелся досыта — эти были толще, темнее и не такие извилистые. Похоже, малышка по дороге немножко поиграла со слепой собакой или псевдоплотью. Любознательный ребенок растет, активный. Мамина радость.

— Кушать очень хочется, — пожаловалась девочка в пространство. — Мясца бы мне…

Нет, с девочкой явно что-то было очень даже не в порядке. И мой организм отреагировал на ее появление так же, как на появление крупной химеры — покалыванием в кончиках пальцев и резкой болью в затылке и основании черепа. Это определенно было порождение Зоны, причем далеко не самое безобидное.