Законник - Василий Горъ Страница 40

А у меня почему-то не получается. То ли потому, что Кузнечик слишком быстр, то ли потому, что ТЕМНО!!!

— Драться днем, при свете солнца, на сухой и ровной поверхности может любой дурак… — мгновением позже, пытаясь вбить тренировочный меч мне в печень, усмехается Учитель. — А вот по колено в грязи, под струями проливного дождя и в кромешной тьме — только те, кого этому целенаправленно учили. И у кого хватило силы воли и упрямства заставить себя и двигаться, и смотреть, и видеть. Не криви губы — света тут действительно предостаточно. Иначе бы я не попадал туда, куда хочу… Вот твоя левая ключица. Чувствуешь? А вот — правое колено… Левое подреберье… Локоть… О!!! Увернулся!!! Случайность?

— Угу… — стараясь не обращать внимания на вспышки боли, бурчу я.

— В бою нет места для случайностей. Одна ошибка — и погибнешь не только ты, но и те воины, которых ты, Утерс, поведешь за собой. А, значит, десятки, если не сотни мужчин уже никогда не вернутся к своим семьям. Представил? Молодец! А теперь перестань таращить глаза и постарайся меня почувствовать. Всего сразу. Да не пялься ты на мои руки, дурень! Я же говорю — всего сразу!!!

'Всего сразу…' — мысленно повторил я. И криво усмехнулся: сейчас, при свете звезд, я видел не только контуры фигуры прячущегося рядом с кузницей мужчины, но и гримасу, уродующую его лицо.

Ненависть. Нетерпение. Предвкушение. Что-то вроде беспокойства — видимо, за друга, оставшегося лежать где-то за моей спиной. И готовность атаковать…

— Беги!

Услышав едва слышный хрип, раздавшийся из-за моей спины, этот наглец упрямо сдвинул брови и переложил меч в левую руку.

— Да беги же! Это сам Законник!!!

'Не побежит…' — подумал я. И, ощутив начало движения, скользнул на полшага вперед и в сторону, уклоняясь от брошенного в меня ножа.

— Тварь!!! — взвыл мечник, обескураженный своим промахом. И тут же бросился в атаку…

…Как говорил Кузнечик, 'ненависть — не лучшее подспорье в бою'. Ибо она мешает думать. Поэтому первое же движение воина, явно привыкшего работать только в строю и со щитом на левой руке оказалось последним: мой правый клинок аккуратно чиркнул по сгибу локтя его мечевой руки. А левый врубился в колено выставленной вперед ноги.

— А-а-а!!! — устрашающий вопль, который должен был ввести меня в ступор, и дать убийце шанс меня достать, слегка запоздал. Как и удар в живот кинжалом, зажатым в левой руке: к тому моменту, как остро отточенное лезвие рванулось вперед, я уже стоял за спиной противника, а навершие рукояти моего правого меча завершало движение к его виску…

Увидев едва заметную тень, несущуюся ко мне со стороны постоялого двора, я выхватил из ножен метательный клинок и… тут же вложил его обратно: судя по пластике движений и топору, зажатому в правой руке, это был Колченогий Дик.

— Что, и этого уже уделали, ваша светлость? — остановившись в шаге от меня, вопросительно выдохнул он.

— Угу… Останови ему кровь, а потом оттащи и его, и второго… куда-нибудь на конюшню… И допроси… — приказал я. Потом забросил мечи в ножны и рванул обратно. К постоялому двору…

…На лбу бледного, как полотно, Рыжего Лиса серебрились капельки пота. А в глазах плескалась такая боль, что у меня по спине тут же побежали мурашки.

— Быстро вы, ваша светлость… — кое-как разлепив пересохшие губы, выдохнул десятник.

Я пожал плечами, отпихнул в сторону Горена, плюхнулся на подставленный Иглой табурет и прикипел взглядом к хвостовику болта, торчащего из раны. В душе сразу что-то оборвалось — судя по его положению, каленый наконечник, пробив кольчугу, раздробил ребро, проткнул печень и уперся в кольчугу на спине. В общем, жить Лису осталось всего ничего…

— Бесполезно, ваша светлость… — увидев футляр с иглами, зажатый в моем кулаке, пробормотал десятник. — Нехорошая рана. Очень…

— Если воспользоваться голубями барона Одвида, то можно вызвать сюда Вельса Рутиса! — подал голос Воско Игла. — Дней пять-шесть — и он будет в Кижере…

— Я не проживу и часа… — буркнул Лис, пожал плечами и чуть не потерял сознание от боли.

— Рот закрой и расслабься… — рявкнул я, вскочил с места, вцепился в его запястья и закрыл глаза. Пытаясь почувствовать качество, глубину, силу и другие характеристики пульса.

Для того чтобы сделать выводы, не потребовалось ни особой чувствительности пальцев, ни такого опыта диагностики, какой был у Брюзги: пульс у Лиса становился все слабее и слабее, а, значит, болт перебил какой-то крупный кровеносный сосуд. И теперь мой вассал просто истекал кровью.

'Несколько минут. От силы…' — мелькнуло в голове. — 'А потом — смерть…

— Что, совсем плохо? — криво усмехнулся Рыжий. Видимо, заметив что-то такое в моем взгляде.

Я молча кивнул. Потом выхватил из футляра несколько игл, и, покрутив между пальцами первую, негромко пообещал:

— Но чувствовать боль ты сейчас перестанешь…

— Да и так терпимо, ваша светлость… Хотя… Без нее, наверное, было бы полегче…

— Будет! — скрипнув зубами, буркнул я. И взялся за вторую…

— Ваша светлость! Передайте Корсту мой меч… А Медине скажите, что я… что мне с ней было хорошо…

— Передам… И присмотрю… И за сыном, и за семьей… — выдохнул я. И, поставив последние две иглы, вопросительно уставился в его глаза: — Ну, чувствуешь что-нибудь?

— Только слабость… — прислушавшись к своим ощущениям, буркнул Лис. А потом добавил: — А еще морозить начинает…

— Кровотече-… — начал, было, Игла. И тут же заткнулся.

Посмотрев на хмурое лицо подчиненного, Лис криво усмехнулся:

— Оно самое… Внутреннее… Такое не остановишь…

— Был бы здесь Вельс…

Рыжий хмыкнул. Потом ненадолго прикрыл глаза, собрался с силами и негромко произнес:

— Ваша светлость, это покушение… оно вряд ли будет последним… То, что вы делаете… очень многим… не по нраву… Жаль, что я… уже не… смогу… прикрыть вам спину…

— Я делаю то, что должен…

— Угу… Только… ваши действия… мешают многим… Воровать, грабить, убивать… Значит… это… рано или поздно, но… повторят… Да… Воско, Горен! Не отходите от его светлости… Ни на шаг! Ясно?

— Угу… — хмуро буркнул Злой. А Игла просто кивнул.

— А то… два глаза хорошо… а шесть — лучше…

Паузы, которые делал между словами Лис, постепенно становились все длиннее и длиннее. А речь десятника — все бессвязнее и бессвязнее:

— А еще… это сможет сделать… мой сын… Когда… вырастет… И… я горжусь… тем… что… это… служил… вашему роду… И что… выполнил… свой долг… Нодр Моло-… Где он? Смотри у меня… Э-э-эх… Холодно… Почему так холодно? Закрой дверь, Корст… Дует… Метель там, что ли… началась?