Золотой мост  - Ева Фёллер Страница 4

– Пора, – напомнил Хосе. Он взглянул на небо. Круг полной луны стоял над высокими крышами. Казанова поднялся на борт шлюпки и помахал нам на прощание. Я махала в ответ до тех пор, пока он не скрылся из виду, а наша гондола тем временем скользила дальше, свернув на Большой канал. По набережной шли люди, и по каналу проплывали своей дорогой немногочисленные гондолы. Мы были не одни, но это не имело значения. Самый крупный и мощный портал в Венеции не только сам был невидимым, но маскировал и весь процесс перемещения во времени. Нашего перехода никто не заметит. Людей, возможно, удивит, что гондола у нас не черная, как это предписано, а красная. Но спустя мгновение они об этом уже забудут.

– Начинается, – сказал Хосе, когда мы приблизились к набережной, к тому месту, где нам предстояло высадиться на берег. Через двести пятьдесят с лишним лет. Себастьяно крепко обнял меня, а я уже видела, как гондолу все больше охватывает мерцание, похожее на тонкую линию яркого света.

– Этой ночью ты была неотразима, – пробормотал мне на ухо Себастьяно. – Я уже говорил, что с ума по тебе схожу?

– В этом столетии еще нет.

Мерцание уже объяло лодку целиком, воздух словно наэлектризовало. Свет так слепил глаза, что я зажмурилась. По телу распространился жуткий холод. Этого холода я всегда боялась больше всего. Так, должно быть, ощущается приближение смерти. Лодка задрожала, чуть позже ее страшно затрясло, а затем закачало вверх-вниз, как на американских горках. Себастьяно страстно целовал меня, а я вцепилась в него изо всех сил, чтобы не рухнуть в пропасть. Взрыв прогрохотал как обычно, и я в который раз ощутила, будто мое тело разнесло на мириады крошечных осколков и разбросало по всей вселенной. Больше ничего ощущать я была не в состоянии, даже объятия Себастьяно.

А в следующий миг все вокруг поглотила абсолютная тьма.

Венеция, 2011 год

Никто не видел, как из ниоткуда появилась гондола, просто в одно прекрасное мгновенье – в ту же секунду, когда закончилось наше путешествие в прошлое, – мы оказались здесь, в эпицентре карнавала ранним вечером. На балконе одного палаццо стояла дама в маске Арлекина и дудела в рожок – то же самое она делала, когда мы уплывали в 1756 год. Мужчина, который только что вооружился фотоаппаратом, все еще снимал своего наряженного львом малыша, бросавшего в воду конфетти. Казалось, мы никуда и не пропадали. Такова уж магия красной гондолы. Время в настоящем как бы останавливается, не важно, сколько ты пробыл в прошлом. На берегу царила та же суета, что и при нашем отправлении. В этот Жирный вторник, последний день перед началом Великого поста, праздновали повсюду.

Хосе высадил нас у причала, постучал пальцем по тулье шляпы в знак прощанья, перед тем как отчалить и тут же раствориться в кильватере тарахтевшего мимо вапоретто ^[5]. Никто этого не заметил, кроме нас с Себастьяно.

– Вот мы и дома. – Он обнял и поцеловал меня. – Устроим вечеринку?

– Устроим, – согласилась я.

Но сначала мы заглянули к Джорджио, отцу Себастьяно, который жил неподалеку. Он принял меня восторженно, восхитился нашими аутентичными костюмами и стал убеждать нас отужинать, прежде чем мы окунемся в суету праздника. Тут была и его подруга, несколько чрезмерно накрашенная блондинка по имени Карлотта, засыпавшая нас тысячей вопросов. Себастьяно объяснил, что, к сожалению, у нас нет времени и нам нужно идти. Его мама четыре года назад погибла в результате несчастного случая, но он все еще не мог свыкнуться с тем, что у отца новая пассия. Карлотта надулась из-за того, что мы так быстро уходим, ведь появлялись мы у них не слишком часто. А Джорджио, вовсе не обидевшись, сердечно обнял нас на прощание.

– Счастливо попраздновать! – крикнул он нам вслед.

– Будем стараться! – отозвался Себастьяно.

Праздник на Пьяцце был в самом разгаре. Мы увидели разнообразные вариации масок комедии дель арте в самых разных вариациях. И целую кучу Казанов в изящных шелковых камзолах и напудренных париках. Наши собственные, уже порядком перепачканные костюмы, в которых мы на славу позанимались гимнастикой на крыше Дворца дожей и прошли сквозь время, не могли составить конкуренцию этой изысканной роскоши. Мы проталкивались в толпе, попивая просекко из бумажных стаканчиков и любуясь искусно созданными нарядами. Наконец нам надоело, и мы решили провести остаток вечера дома у Себастьяно. Он жил в маленькой квартире рядом с университетом, что было по разным причинам очень удобно: во-первых, я могла приходить к нему и чудесно проводить c ним целые дни в полной безмятежности, а во-вторых, до работы он добирался пешком всего за несколько минут – Себастьяно был научным ассистентом в университете. В основном в архиве. А руководителем его был не кто иной, как Хосе, чье полное имя звучало как Хосе Маринеро де ла Эмбаракасьон. Во всяком случае, так он себя официально именовал. Себастьяно нравилось работать под его руководством. Он вообще любил свою работу, и как Страж времени, и как историк и культуролог. Через год он должен был получить степень магистра. Я не сомневалась, что в профессии у него все пойдет как по маслу. Но как же мне не хватало уверенности в собственном будущем!

Конечно, разумнее всего было бы после окончания школы выбрать профессию, которая как-то совмещалась бы с путешествиями во времени. Теоретически подошла бы археология, но мне она казалась такой же скучной, как и история. Мой папа – известный археолог, и в отпуск он всегда тащил нас с мамой куда-нибудь на раскопки, показывая всевозможные развалины, но пока что мне не попалось ничего, что потрясло бы мое воображение.

Я даже подумывала о такой крутизне, как дизайнер одежды со специализацией на истории костюма. Как назло, у нас с модой не было никаких точек пересечения. Я не могла похвастаться ни малейшими способностями в этой области. Они или есть, или их нет. У моей подружки Ванессы такие способности явно были. Марку обуви она определяла с расстояния в тридцать метров и обладала коллекцией модных журналов примерно в тысячу экземпляров. Не важно, что на ней было надето, – в любом из своих нарядов она выглядела как девушка с обложки Cosmopolitan. Я же, наоборот, всегда надевала только то, что в данную минуту лежало в комоде сверху. Себастьяно это совершенно не мешало, я нравилась ему такой, какая есть, по крайней мере он это всегда утверждал. Со временем я ему даже поверила, хотя сначала получалось с трудом.

И вообще наши отношения складывались замечательно уже полтора года. А в ближайшем будущем все должно было стать еще лучше, потому что подходил конец дорогущим перелетам и поездкам на поездах: аттестат почти у меня в кармане, и, когда я его получу, мы сможем жить вместе. Я безумно радовалась, и Себастьяно тоже, но я чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы знала, на кого пойти учиться. По-итальянски я говорила теперь вполне сносно, лекции в университете я буду понимать в любом случае – если, конечно, вовремя решу, что это будут за лекции.

– О чем думаешь? – Себастьяно прижал меня к себе и поцеловал в щеку. – Ты сейчас такая серьезная!