Горничная особых кровей - Агата Грин Страница 4

Так, во власти плохо-хороших мыслей, я шла и не замечала, что ветер «сдул» капюшон с головы, и что снег из сугробов заваливается в ботинки.

— Барышня, вы не замерзли? — обратился ко мне «темный».

— Что? — я очнулась, передернула плечами и накинула капюшон. — Простите, не расслышала.

— Вы устали? Замерзли?

— Нет.

— Если устанете — только скажите.

С чего бы эта такая любезность? И почему они так упорно зовут меня барышней? Приняли за светлейшую? Наверное, дорогой аэрокар и отсутствие идентификационного браслета (знать их не носит) подтолкнули их к этой мысли.

— А что вы делаете в зоне деструкции? — спросила я, держась ближе к «темному» — он мне внушал больше доверия, чем остальные.

— Мы были неподалеку. Остановились зарядить аккумулятор в ближайшей деревеньке. Заметили ваши сигналы.

— Может быть, вы сообщите нам свое имя, барышня? — спросил «светлый».

— Сначала вы представьтесь. Или мы сегодня все безымянные?

Господа выдали порцию сдержанного приятного смеха. Знай они, что я обычная девка, так ржали бы, наверное, как кони, не стесняясь, и не миндальничали бы. Это в лучшем случае.

Далеко впереди показались огоньки — это деревня. Пройдя чуть дальше, мы вышли к маленькому домику; за домиком стояли снегоходы, укрытые какой-то блестящей тканью. Из домика вышел местный мужик, покосился на светлейших боязливо, сжался весь, подогнулся. Как бы на колени не бухнулся.

— Возвращаемся через час, — повелительно бросил «светлый». — Оборудование все еще сбоит?

Мужик виновато кивнул.

— Подождем еще. А я отвезу девушку в город, — бледный обернулся и сделал шаг ко мне.

Понятия не имею, отчего я струхнула и попятилась назад. Это была непроизвольная реакция, тело среагировало прежде, чем я успела понять, как оскорбительно это выглядит.

Мучительно долгое мгновение «светлый» буравил меня голубыми глазами, в потом повернулся к приятелям:

— Господа, решайте, кто отвезет девушку в город.

— Я, — вызвался «темный».

— Почему сразу ты? — возмутился апранец, и посмотрел на меня, откровенно заигрывая. — С кем хотите ехать?

— Не имеет значения, — сказала я.

— Тогда езжайте со мной. Ух, как я вас покатаю!

«Если поймет, что я не светлейшая, завалит прямо на снегу, — подумала я. — Спасибо за благородных принцев, Звезды». К счастью, мужчины дальше разбираться не стали: «темный» просто уселся на снегоход, сдернув с него блестящую ткань. Я присела сзади.

Двигатель завелся не сразу, но все же завелся, несмотря на опасную близость к зоне. Снегоход легко «пошел» по снегу.

— Осторожнее! Не заплутайте… — дали нам напутствие.

Поехали мы довольно медленно, зато шансов заблудиться у нас не было — мы двигались прямо по колее, оставленной ранее снегоходами.

— Держитесь крепче, пойдем быстрее, — обернулся ко мне мужчина.

Как можно гнать на такой скорости, когда в лицо бьют ветер и снег? Хотя, какая разница? О другом нужно думать. Мой дом снесут, денег нет, аэрокар разбит… Еще и задницу отсидела на сиденье.

Показались дома, кое-какие строения служб контроля и аэро-площадка. На площадке стоял черный аэрокар; при нашем приближении из него вышел шофер-водитель-пилот. Его, слава Звездам, раболепие к земле не клонило.

— Доставь девушку в Ферисголд, — дал ему приказ «темный», и обернулся ко мне. Смотрел он по-доброму, с интересом. И я вдруг поняла, что он знает — никакая я не барышня. — Не расстраивайтесь из-за аэрокара. Все у вас наладится, с вашим-то везением.

— Будь я везучей, не попала бы в зону.

— А будь вы невезучей, погибли вы. Или — вас бы никто не нашел. Так что не унывайте.

Нужно было поблагодарить человека за спасение, и хотя бы улыбнуться, но я никогда не умела притворяться. Самое большее, на что я была способна — это вяло выдавить:

— Спасибо, что спасли.

— Мы сами сообщим о произошедшем в службу контроля. Об этом не беспокойтесь.

— Ага, — жалко ответила я. А ведь только радоваться начала, что жизнь налаживается, и на тебе — лишилась аэрокара.

— Плакать будете? Если так, то скорее залезайте в аэрокар от меня подальше. Я очень сентиментальный, вместе с вами рыдать начну.

— Ас виду и не скажешь.

— Здоровяки тоже плачут, барышня. И еще как. — Он пригляделся ко мне внимательнее. — Вы сильно замерзли. Залезайте уже.

Я поглядела на кар.

— Мой был лучше.

— Зато в этом тепло. Залезайте, а то совсем окоченеете. И удачи вам.

— Удача — чепуха, лучше пожелайте денег.

Здоровяк рассмеялся, а я шмыгнула в нагретый салон.

Полет продлился недолго — я только успела смежить веки и пригреться, как аэрокар уже опустился на аэро-площадку.

Поблагодарив туманно «за все», я вылезла в ночь и снежную слякоть, и пошлепала к обычным, наземным карам. За поездку к особняку владетельницы Дарнской — там я служила горничной — с меня содрали втридорога. Ночной тариф, чтоб их…

Я что-то наплела охране, прошла через черный ход. Несмотря на поздний вечер, прислуга еще сновала по коридорам. Вслед мне неслось: «Налеталась, Регинка?», «Тебя Гримми искала!». Уставшая, замерзшая и попросту отупевшая от событий я кое-как отмахивалась от расспросов и на «автопилоте» кралась по коридору к женской спальне. Еще чуть-чуть и…

Управляющая выступила вперед. Несмотря на поздний час, она ничуть не выглядела сонной. Красивая, в общем-то, женщина, но мало кто замечает это. Слишком мало улыбок и слишком много ругани ни одну даму не красят. Имя управляющей тоже красивое — Лилиан, но все зовут ее по фамилии — Гримми, или, за глаза, Ведьмой.

— Что ты здесь делаешь, Жарковская?

— Работаю.

— Да-а? Не работаешь, а отрабатываешь последние дни. И плохо, как я погляжу. Где ты шлялась? Почему опоздала на смену? Ванессе пришлось за тебя отдуваться.

— Аэрокар в зону рухнул. Пока ждала спасение, пока то, пока се.

— Как же ты меня достала, Жарковская, — с чувством выговорила управляющая. — С этим твоим враньем, опозданиями… с этими твоими штучками. Я освобождаю тебя от отработки. Завтра чтобы с утра собрала вещи и покинула особняк.

— Гримми, уважаемая, я не могу так! Помните, я раздавила робота и не заплатила? А мои опоздания? Я лучше все-таки останусь и отработаю. Чтобы совесть молчала.

— Уважаемая? — елейно протянула Гримми. — А что же не «ведьма»? Что не «грымза»? Мне даже не привычно.

— Я тогда на эмоциях была. Разве можно обижаться на людей в таком состоянии? Да и вы неласково меня называли. Кто старое помянет, тому глаз вон… Да? Мы взрослые умные женщины, зачем ссориться?