Аратта. Книга 3. Змеиное Солнце - Анна Гурова Страница 4

— Но прежде чем повести войско на столицу, — продолжал его советник, — ответь себе: сколько человек ты сможешь собрать? Пять тысяч? Может, семь? Аратта без труда выставит вдесятеро больше. Даже если каждый из твоих храбрецов, погибнув со славой, прихватит с собой с полдюжины врагов — а как мы недавно видели, это удается не всегда, — то, когда у тебя закончатся люди, Аратта лишь ненадолго ослабнет… И скорее всего, в опустошенные земли Накхарана сразу вторгнутся соседи, чтобы поживиться мясом умирающего зверя… Если, конечно, прежде Киран не пожелает прийти сюда и истребить всех способных держать оружие, как он поступал в землях болотных вендов…

— Я буду бить врагов малыми отрядами, — мрачно ответил Ширам. — Арьи не будут знать ни покоя, ни отдыха. Я отравлю им колодцы и выжгу посевы. Я истреблю их военачальников. Я наполню Аратту слезами и стонами!

Хаста вновь покачал головой, хотя внутри у него все похолодело от таких слов. В свое время ничто не помешало накхам устроить подобное в его родных землях.

— Малые дела — большие хлопоты! — с наигранной беспечностью отозвался он. — Однако, даже если тебе удастся победить Кирана и захватить столицу, ты будешь ненавистным врагом каждому. И теперь уже ты и твои люди забудете о покое! Но все будет иначе, если на трон сядет законный правитель — Аюр! И если тыприведешь его.

— А если мне не удастся его отыскать? — предположил Ширам. — Такое вполне может случиться. Он, может быть, уже давно мертв.

— Мне не хочется думать об этом. Но поразмысли вот о чем: если ты, как и собирался, возьмешь в жены царевну Аюну, то прав на престол у тебя будет не меньше, чем у Кирана. И уж конечно, святейший Тулум в этом споре поддержит тебя…

Саарсан надолго замолчал, вновь уставившись на дорогу перед собой.

— Что ты советуешь? — наконец спросил он.

— Лишь подумать над моими словами, — смиренно ответил Хаста.

Он сказал все, что хотел, и надеялся, что Ширам сумеет услышать его.

— Я подумаю, — кивнул саарсан. — А сейчас поедем.

— Куда?

— Со мной.

Хаста вздохнул:

— Разве это ответ на вопрос «куда»?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Мы едем в место, прежде именовавшееся Накхаран.

— Но разве мы уже не в Накхаране?

Не ответив ему, Ширам ударил пятками по конским бокам, и Хаста был вынужден догонять его на своей лошадке.

Ехать пришлось день и еще полдня. Хотя они, несомненно, углублялись во владения накхов, путь отряда пролегал через дикие и почти необитаемые места. То и дело под копытами коней сквозь мох и траву проглядывали гладкие плиты — следы давно заброшенной дороги. По сторонам от древнего пути Хаста замечал остатки строений: обломки колонн, куски серых каменных стен, торчащие из зарослей ежевики. Однажды он поднял голову и ахнул от неожиданности, увидев над головой готового к броску замшелого каменного льва, вытесанного прямо в нависающей над тропой скале.

На другой день появились еще свидетельства того, что в этих землях некогда обитали накхи, — и жизнь эта сильно отличалась от их нынешних скромных хижин и уединенных башен. Переходя вброд через шумную ледяную речку, Хаста заметил на соседней скале огромный знак Змеиного Солнца — три змеи, сцепившись хвостами, катятся по небосклону. Хаста знал, что этим знаком накхи изгоняли нечисть. А еще Змеиное Солнце было запрещено в Аратте как ересь и надругательство над Исвархой, и накхам предписали повсюду изничтожить его. Но в этой дикой глуши явно никто не позаботился выполнить приказ. Катящиеся по небу змеи проступали из толщи скал, будто скалы их и породили.

Пару раз всадникам встретились небольшие стелы из светлого камня, и все накхи склоняли голову, проезжая мимо. На поверхности изваяний была вырезана раскрытая ладонь, держащая сердце. Хаста прежде не видал ничего подобного и весьма заинтересовался. Но оказалось, что этот мирный знак имеет жутковатую подоплеку. Стелы ставились на тех местах, где вдовы cааров всходили на погребальные костры своих мужей.

Этот обычай был давно известен в Аратте и решительно порицался арьями как бесчеловечная дикость. Накхи возражали, говоря, что никого не принуждают и всякий человек волен распорядиться жизнью к славе своего рода.

Хаста решил было порассуждать о жестокости подобного обычая, но понимания не встретил.

— Это высшая честь, которую еще надо заслужить, — отрезал Ширам. — Тебе даже не понять, насколько она велика! Такая женщина зовется Совершенной и становится могучим духом — хранителем рода. Память о ее подвиге веками живет в семейных преданиях…

— А если знатная вдова все же вздумает отказаться от этакого подвига?

— Она навлечет на себя, покойного мужа и весь свой род неописуемый позор!

— Но в таком случае у нее нет особенного выбора…

Тут Хаста вдруг сообразил, что мать Ширама, старшая жена, пережившая мужа, скорее всего, тоже удостоилась подобной «высшей чести», и всякое желание обсуждать старинные обычаи у него исчезло.

Наконец, после полудня второго дня, горы расступились и ущелье расширилось, образуя долину, поросшую высоким колючим кустарником. Ширам остановился и спешился. Хаста последовал за ним, с наслаждением ощущая под ногами твердую землю.

— Что это за место? — разминая затекшие ноги, спросил он.

— Великий Накхаран. — Саарсан обвел рукою заросли. — Мы с тобой стоим у Львиных ворот. Иди сюда. — Сын Гауранга поманил за собой друга и хлопнул ладонью по скрытой зеленой бахромой плюща каменной глыбе. — Вот пощупай. Чувствуешь бугорки? Когда-то это были львиные когти. Мой дед рассказывал, что ворота поддерживались двумя вздыбленными каменными львами. Они были огромны, больше самого крупного зверя, что некогда жил в здешних пещерах. О красоте этих ворот люди рассказывали за много дней пути отсюда. И приезжали поглядеть. А заодно и приобрести разные диковины на торжище. Идем, я все тебе покажу!

— Прости, если мой вопрос покажется тебе глупым и неуместным, — осторожно заговорил Хаста. — Но разве вы, накхи, когда-нибудь что-то изготавливали своими руками?

— Мы никогда ничего не делали на продажу, это правда, — спокойно ответил Ширам. — Но путь сюда был совершенно безопасен. И торговля здесь процветала. К тому же у нас всегда бывало много добычи. И саконы привозили сюда свои замечательные изделия… Кстати, — отодвигая загораживающие тропу ветви, проговорил саарсан, — ты сейчас идешь по улице, на которой могли разъехаться три повозки. По обе стороны улицы стояли дома и башни всех двенадцати великих родов. Потом я могу показать тебе, где стояла чья башня…

— Ну что ты, я тебе верю!

— Да уж придется верить, потому что, кроме торчащих из земли камней и вот этого, — он отпустил ветку, — ничего уже не осталось. А дальше, за торжищем, стоял храм. Огромный, прекрасный храм! Дед рассказывал о нем, но я не смогу повторить всего. Да и если повторю, ты вряд ли представишь его величие. Здесь стояла серебряная статуя Найи, двенадцатиголовой Матери-Змеи, супруги Первородного Змея, высотой в два человеческих роста…