Дети богини Кали - Анастасия Баталова Страница 4

— Ой… Сдается мне, ты сама себе противоречишь, то ты утверждаешь, будто стандарты — вселенское зло, то сама стремишься им соответствовать, — Рита стояла совершенно голая возле автомата, выдающего по браслетам одноразовые баллончики с моющей пеной.

Онки закусила губу. Обиделась. Она всегда обижалась, особенно когда точно подмечали шероховатости, зазубринки, несовершенства её непростого характера, потом, конечно, остывала, осознавала… Но сначала обижалась. Даже на Ритку. Хотя, казалось бы, уж на кого точно не стоит, так это на неё… Веселая болтушка даже, порой, не замечала обид, поскольку сама не имела свойства обижаться, как ни в чём не бывало предлагала разломить пополам шоколадный батончик или сходить за компанию в кафе-мороженое. И противостоять её наивному обаянию было невозможно. Обида постепенно тускнела, истончалась, таяла, как весенний снег.

— Помнишь, что говорила профессор Анбрук на одной из первых лекций по истории цивилизации? — Внутри автомата что-то заскрежетало, затрещало, защелкало; спустя несколько мгновений его устрашающая утроба родила прямо в руке Ритке ожидаемый одноразовый баллончик пены для душа.

— Эти лекции, насколько я знаю, факультативные. Я первый раз попала только вчера… — нехотя выговорила Онки, продолжая дуться.

— Жаль, — баллончик в руках у Риты зашипел, и на её ладони моментально выросла невесомая белоснежная горка, — самые удивительные вещи она рассказывала как раз в начале, ты представляешь, — поставив ногу на лавку, Рита намазывала пеной бедро, — оказывается, раньше женщины в большинстве своём были гораздо ниже ростом, чем мужчины, да вдобавок, слабее их физически, и, что меня особенно поразило, у них в груди после рождения детей появлялось молоко, совсем как у сельскохозяйственных животных, и младенец одним только этим молоком питался, поэтому мать не могла оставлять его дольше чем на пару часов, не работала, пока он не вырастал, и жила на содержании у мужчины…

Онки, перешнуровывающая свои высокие спортивные ботинки, подняла голову. Ей стало любопытно, и обида от этого почти сразу забылась.

— Интересно…

— Раньше вообще всё было наоборот. Пока не началась переходная мутация половых хромосом, так выразилась сама Анбрук на лекции, даже армия состояла из мужчин, ты представляешь? — воодушевленно тараторила Рита, жестикулируя пенными руками, — И все генералы были мужчины, и ученые, и министры, и президенты…

— А женщины? — озабоченно хмурясь, спросила Онки. Её пальцы, растягивающие шнуровку, остановились.

Рита напряженно понизила голос.

— Честно говоря, мне в это даже не особо верится, но, если судить по лекциям профессора Анбрук, в былые времена на свете творились поистине ужасные вещи… Ты только вообрази, Онки, было время, когда женщинам не разрешалось даже получать образование! Это же чудовищно! Я и представить себе не могу большего унижения достоинства, чем намеренное отнятие у человека возможности развиваться! Ещё она очень интересно рассказывала про быт древних женщин, про их одежду, — Рита, произнося это накрыла ладонями соски, словно хотела зрительно нарастить себе бюст, — у них ведь была грудь больше и круглее, не такая как у нас, чтобы её поддерживать и бюстгальтеры шили другие, это нам достаточно топов из полимерного волокна, а им требовались корсеты с глубокими чашечками, профессор Анбрук их даже где-то достала, музейные экспонаты, и показывала аудитории… Я думаю тебя утешит тот факт, что средний рост взрослых архаических женщин, так по науке они называются, наши предшественницы, был всего-навсего сто семьдесят сантиметров…

Онки слушала молча, не перебивала и не переспрашивала, а потом, подняв на подругу серьёзный взгляд, спросила:

— А ты уверена, что эта Ванда Анбрук не из тех мошенников, что наживаются на сенсациях, сочиняя псевдонаучные анекдоты?

— Абсолютно. Она серьёзный учёный. Доктор исторических и социальных наук. Защищалась по теме «Патриархальный мир». Недавно вышла её книга с таким же названием… Впрочем, если тебе интересно, ты можешь написать ей. Она оставила адрес электронной почты для вопросов по курсу.

Рита произнесла последние слова обернувшись на ходу: вся высокая стройная и белая, в плотной шапочке для купания, она тут же исчезла за силиконовой занавесью, ведущей в душевые.

Онки поднялась к себе и привычным движением нажала на кнопку обстановки. Каждое помещение в Норде, предназначенное для проживания воспитанников, было снабжено специальной системой контроля режима дня — прививание детям и подросткам дисциплины автоматизировали — при нажатии кнопки комната в зависимости от времени суток трансформировалась, подсказывая ребёнку, чем именно ему следует в данный момент заниматься. Кровати по утрам издавали особый звуковой сигнал — это означало «пора вставать» — а специально для лежебок был разработан весьма остроумный механизм, наклоняющий кровать вбок в том случае, если некто оставался нежиться под одеялом дольше пятнадцати минут после звучания сигнала. А когда соня всё же вынужденно покидал свою кровать, она автоматически складывалась и, поднимаясь наверх, помещалась в предназначенную для неё нишу в потолке. Таким образом полностью исключалась возможность просыпания детьми занятий — время поднятия кроватей заносилось в программу управления комнатой и регулировалось в зависимости от расписания. Время отхода ко сну тоже было зафиксировано — когда оно наступало, первым делом автоматически складывался и задвигался в свою нишу компьютер, затем специальный сканирующий щуп, напоминающий торчащую из стены мифическую руку, бережно собирал по комнате и складывал в запирающийся ящик все мобильные устройства: телефоны, электронные книги, игровые панели и прочие мелкие гаджеты. После этого совершенно ненавязчиво зажигался свет в душевой, дверь туда гостеприимно приоткрывалась — вошедший туда воспитанник обнаруживал на полочке зубную щетку, полотенце и свежий баллончик моющей пены. Пока он осуществлял нехитрые гигиенические манипуляции, опускалась кровать, зажигался ночник, автоматически закрывались жалюзи на окне — «пора спать».

Сейчас огромное спроецированные на стену изображение циферблата часов показывало четыре — время выполнять домашнее задание, поэтому — Онки состроила недовольную гримаску — на компьютере открывались только учебные программы, и в сети были доступны только образовательные сайты. Это отсутствие выбора порою не могло не казаться угнетающим. Именно сейчас Онки хотелось войти в Игру. Она села к столу, подперев рукой голову. Уроки делать было лень, за окном распласталось нежно-голубое чистое осеннее небо. Онки взяла куртку и, не обратив внимания на учтивое предупреждение интерактивного наставника, что этот час отведен для занятий, тихо покинула комнату. Несмотря на позднюю осень на улице было ещё тепло. Огромный парк, предназначенный для прогулок воспитанников, был частью загородного музейного комплекса, в конце его главной аллеи располагался великолепный мраморный дворец; несколько лет назад он был закрыт для реставрации внутренних помещений, которую, по-видимому, так и не начали… Старшеклассники любили приходить в это готически прекрасное уединенное место, сидеть на широких ступенях парадной мраморной лестницы, читать стихи, бренчать на гитарах и познавать тайком сладость первых поцелуев.