Пираты Черных гор - Гарри Тертлдав Страница 4

Обернувшись, король Аворниса увидел, насколько близко к нему подобралась опасность. Низвергнутый, судя по всему, мог сделать свои руки бесконечно длинными. Он коснулся плеча своей жертвы...

Ланиус дико закричал... и проснулся.

– Ты в порядке?

Рука, лежавшая на плече, принадлежала его жене. Даже в полумраке королевской спальни было видно, как встревожилась Сосия.

– Никогда прежде не слышала, чтобы ты так кричал... – Дочь Граса покачала головой.

– Плохой сон, – объяснил Ланиус.

Он не стал пересказывать его содержание, не желая беспокоить Сосию. Грас устроил их женитьбу – другими словами, заставил их вступить в брак, потому что хотел как можно крепче связать себя с древней аворнийской династией. Однако за семь лет брака Ланиус и Сосия научились заботиться друг о друге и проявлять терпимость – что, возможно, было важнее в отношениях супругов, чем сильные, но проходящие чувства.

Сосия опять покачала головой. Ее темные волнистые волосы коснулись его лица.

– Это не был обычный сон, – сказала она. – Речь идет о самом настоящем кошмаре, не так ли? Ты видел... его?

Она не произнесла «Низвергнутый». Его прежнее имя и то, кем он был до изгнания с небес, были неизвестны Сосии. Насколько понимал Ланиус, об этом знали только он и Грас. Старший король просил не рассказывать об этом никому – ни жене, которая была дочерью Граса, ни архиепископу Аворниса, который был незаконнорожденным сыном Граса. Ланиус не спорил. Он понимал, что чем меньше людей знали, с каким врагом столкнулся Аворнис, тем лучше.

Крик до какой-то степени выдал его, по крайней мере Ланиусу было трудно лгать Сосии.

– Да, я видел.

– Почему он не оставит тебя в покое?

В голосе женщины звучало возмущение, которое она наверняка бы высказала Низвергнутому.

– Он посылает мне сны – и твоему отцу тоже. Он не беспокоит других людей – например, генерала Гирундо, – ответил Ланиус.

Низвергнутый также не тревожил Сосию, но Ланиус воздержался от упоминания об этом. Сосия едва ли не кричала:

– Пусть лишает покоя других людей, а не тебя!

Ланиус покачал головой.

– Как ни странно, мне кажется, что это – комплимент, – проговорил он. – Он знает, что я и твой отец опасны для него, поэтому и посещает нас во сне. Во всяком случае, мы так думаем.

«Не исключено, что мы слишком переоцениваем себя. Разве может любой из смертных действительно напугать Низвергнутого?» В те дни, когда у Ланиуса было плохое настроение, подобные мысли часто посещали его. Но почему прошлой зимой рабы Низвергнутого пытались убить двух королей Аворниса, если эти короли не представляли никакой опасности?

Словно издалека он услышал голос жены:

– Я думаю, тебе следует снова заснуть и надеяться, что плохие сны не придут. А когда наступит утро, тебе будет лучше.

Ланиус поцеловал ее.

– Это хороший совет, – сказал он.

Мог ли он услышать что-либо другое? Ланиус закрыл глаза, погружаясь в темноту, и этой ночью Низвергнутый больше не приснился ему.

Король Грас и человек, который, как он надеялся, станет его новым волшебником, смотрели в глаза друг другу. Наконец Птероклс – так звали волшебника – сказал:

– Ваше величество, я буду делать для вас все, что смогу. Молодой, честный – Грас не сомневался, что он будет к тому же и весьма усердным. Но достаточно ли гибким, умелым, осмотрительным для королевского волшебника? Граса несколько смущала его молодость.

А о чем думал Птероклс? Король ничего не мог прочитать на его лице. Это, в любом случае, говорило в пользу волшебника.

– Среди качеств, необходимых для королевского волшебника, одно я считаю самым важным, – проговорил Грас, – это умение держать рот на замке. Думаю, у тебя получится.

– Надеюсь, – ответил Птероклс. – Я не намерен распускать про вас слухи и сплетни, а тем более – рассказывать правду.

– Хорошо. – Грас хотел, чтобы это прозвучало как можно искреннее, но несколько переусердствовал.

– И у меня действительно есть определенное преимущество перед другими претендентами, – продолжал волшебник.

– Да? Какое же? – поинтересовался Грас.

– Я – мужчина, – ответил Птероклс и погладил свою шелковистую каштановую бороду, словно желая подчеркнуть этот факт.

Сердитый взгляд Граса заставил бы большинство людей, надеявшихся на королевскую милость, испытать отчаяние. Волшебник сидел с невозмутимым видом. Король проворчал:.

– А ты смелый.

– Надеюсь, что это так, ваше величество. Иначе от меня вам не было бы много толку, – ответил Птероклс – Неужели вы думаете, что я так глуп – точнее, так несведущ – и не знаю, почему вам нужен новый колдун?

– П-фф, – вытянув губы, Грас тихо свистнул.

Не было во дворце, а возможно, и в городе человека, который повторил бы за Птероклсом эти самые слова. Мастерство колдуньи Алсы ничем особенным не отличалось. Но она спасла жизнь Грасу, и он ценил ее дар, в полной мере его используя, а также – ее красоту. Скоро их отношения перестали быть тайной для окружающих.

Король заставил себя вернуть свое внимание к Птероклсу.

– Не слишком ли ты откровенен во вред себе? – преувеличенно громко поинтересовался он.

– Если вы решите, что это так, – выберите другого, – сказал колдун. – Но если я не могу откровенно говорить с вами, какой от меня толк?

– Согласен. – Грас забарабанил пальцами по мраморной столешнице. – Скажи мне, – продолжил он, – появлялся ли когда-нибудь в твоих снах Низвергнутый?

Этот вопрос пробил брешь в спокойствии Птероклса. Он подскочил, словно от укуса в зад. Его глаза широко распахнулись.

– Однажды, ваше величество! Только однажды, да будут благословенны король Олор и королева Квила! – воскликнул он. – Но откуда вам известно об этом?

– Волшебники не единственные, кто знает о странных вещах, – ответил Грас. – Я бы не назначил тебя своим волшебником, если бы Низвергнутый не интересовался тобой.

– Вот как? – удивился колдун. – Я был бы гораздо счастливее, если бы никогда не видел это потрясающее своей красотой лицо, если бы мне никогда с презрением не заявляли, что я всего лишь насекомое.

Его речь показалась Грасу убедительной. Хотя бы единожды пережив нашествие Низвергнутого в свой сон, человек уже не мог забыть то бесконечное пренебрежение, с которым изгнанник богов взирал на него. Король сказал:

– Если он считает тебя насекомым, тебе бы захотелось показать ему свое жало?

– Если бы я думал, что могу ужалить Низвергнутого, я бы так и сделал, – сказал колдун. – Но как?

Неужели удача – или руки богов, замаскированные под удачу, – направила к нему человека, который мог бы действительно помочь в сокрушении Низвергнутого?