Семь верст до небес - Алексей Живой Страница 4

– Ох, не говори мне про ежей, – ответил первый голос, – у меня от этих разговоров вся шкура мурашками покрывается, а шляпка пятнами. От страха я становлюсь заметным.

– В соседней низине, так белка рассказывала, живет гриб-мухомор. Шляпка у него ярко красная, в белую проплешинку. Так его видать издалека, не то, что тебя. Я хоть рядом расту, да и то тебя не всегда разглядеть могу, не то что еж. Так что, ты не бойся зря.

Догадался богатырь, что беседу двух боровиков подслушал невзначай. «Что-ж за лес тут непуганый, раз даже грибы разговаривать могут,» – подивился Усыня услышанному и коня вперед пустил, мимо грибов, что незаметными притворялись.

Проехал богатырь всего версту по лесу, все тихо вокруг было пока, только туман все гуще с каждым шагом становился. Вдруг смех ему девичий послышался. Звонкий такой, с переливами. Направил Усыня-богатырь коня своего в ту сторону откуда смех раздавался, да и выехал неожиданно на берег озера лесного, со всех сторон соснами и елями мохнатыми заросшего. Конь чуть в воду не оступился, попятившись, а берег крутой был, за ним сразу глубина угадывалась. Только-только начинало светать. Хмурое небо кое-где медленно светлело рваными клочьями, но до рассвета еще было далече. А яркого солнца места здешние, небось никогда и не видали, в сумраке лесном постоянно пребывая. Остановил коня Усыня, прислушался. Снова смех девичий услыхал, только теперича совсем близко. Раздвинул ветви богатырь осторожно, чтобы себя не выдать, а самому все, что надо, разглядеть, да и обомлел от увиденного. Посреди озера лесного, на вид с болотом обширным схожего, на торчащих из воды островках травы, туманом слегка подернутых, сидело несколько девиц с фигурами ладными, да волосами зелеными. Лиц Усыня не видел. Пальцы у девиц на руках были длинные, а аккурат пониже пояса, то ли чешуя, то ли тина болотная все закрывала. Акромя тины никакой одежды Усыня на них не увидал, из чего понял богатырь, что кикиморы это болотные перед ним, как есть сидят. Но больше всего подивился Усыня, когда узрел в самом центре озера лесного, на коряге из воды торчащей, юного Алексия, впервые в поход отправившегося, в обнимку с кикиморой зеленоглазой. Алексий сидел не шелохнувшись без кольчуги, без одежи, в одном исподнем, а кикимора поганая к нему так и льнула своим телом мокрым, тиной покрытым. Ясно стало Усыне, что околдован молодой воин подводными девицами, чарами усыплен в нем разум богатырский, только взгляд филина-полуночника ему и остался. Решил он ратника своего несмышленого, по неразумению в беду попавшего, из нее выручать, ибо старшим был в отряде богатырем. Пришпорил Усыня коня верного и бросил в озеро вплавь. Прыгнул конь в воду, подняв тучи брызг вокруг себя, поплыл к Алексию. Кикиморы же, увидав человека, с дикими криками в воду сиганули, только успел Усыня их старушичьи морды, морщинами иссеченные, заметить. Но не успел конь доплыть до середины озера лесного, где коряга с Алексием околдованным находилась, как все кикиморы вокруг коня собрались и давай его щекотать, да так, что конь верный богатырский заржал дико на весь лес, да копытами по воде забил. Уже совсем было Усыня решил, что смерть пришла, ибо никто еще живым из воды от кикимор не уходил, того и гляди и его защекочут – уже и руки свои скользкие зеленые кикиморы к нему тянут, да только богатырь тоже был не лыком шит. Изловчился он, меч свой выхватил, да как давай им кикимор лупить по головам, из воды торчащим, да по рукам, что к нему тянутся отовсюду. Бьется Усыня, а сам видит, что Алексия околдованного – добычу свою – кикиморы к берегу тащат, а там его два здоровенных лешака подхватили, да в лес поволокли. Разъярился Усыня. Засвистел меч в воздухе пуще прежнего. Сечет головы старушечьи с волосьями да глазищами зелеными, пальцы длинные с когтями острыми. Насилу отбился богатырь. Отстали проклятые. На воде лишь ошметки волос зеленых остались. Только глянул Усыня в сторону коряги, а Алексия, впервые в поход отправившегося, уже и след простыл. Уволокли чудища водяные, болотные да лесные его в самую глухомань пока богатырь от кикимор отбивался.

Повернул Усыня коня обратно к берегу, а как доплыл, пустил его вскачь вкруг озера сквозь лес темный. Скакал он долго без отдыху, да только все зря – лешаков с Алексием плененным уже и след простыл. Остановился богатырь на поляне, мхом да мухоморами поросшей. Куда скакать за ним далее, в какой стороне искать? Велик и черен был здешний лес, без конца и краю. Полон всякой нечисти. Только тут вспомнил Усыня, что отряд его остался биться с лешаками на поляне у дороги. Что с остальными ратниками сталось он не ведал. Пора было возвращаться. Поразмыслил Усыня, и решил возвернутся к воинам оставленным, с Дубыней-богатырем совет держать как быть дальше. Алексия одному не найти, да и поспешать надо было уже на зов княжеский в Солнцеград.

На обратной дороге примечал Усыня головешки тлеющие. Повсюду в низинах одни уголья горящие лежать остались. Лешаки, почитай, все и сгинули. Мало кому удалось меча Усыни уберечься. А кто убег, навечно запомнил его силу огненную.

Вернулся Усыня под утро. Бой на поляне уж закончился. Много в том бою леших сгинуло, надолго леса окрестные от них отчистились. А ратники все живы остались, синяками да шишками отделались. Только одного Алексия, впервые в поход отправившегося, недосчитались. Долго искали его потом по лесу, да так и не нашли. Видимо, уволокли его лешаки сбежавшие с собой в соседнее темное царство. Узнав об этом, Усыня с Дубыней порешили на обратном пути повывести всю здешнюю нечисть лесную, а Алексия отыскать. Надежда была, что жив воин, потому как лешие пленников своих не убивали, а пытались обратить в такую же нечисть. Ждали, пока они свой дом да родню позабудут, и от голода станут есть кору да поганки. А со временем сучками обрастут, зазеленеют и вовсе в леших обернутся. Алексий же, хоть и впервые в поход отправился, слыл воином крепким. Потому чаяли его богатыри живым застать, а пока поспешать надо было в Солнцеград к Вячеславу князю.

Перво-наперво приказал Усыня принести к нему обтесанного лешака Сардера. Дубыня богатырь его в плен взял. Стерегли Сардера пять добрых молодцев, в плечах у каждого сажень косая. Принесли они Сардера, бросили к ногам воеводушки. Леший и впрямь на обтесанное бревно походил. На всем его зеленом теле одни лишь глазки остались, в коих уже не было злобы, а жил лишь страх один. Жалок был бывший хозяин лесных глухоманей. Взглянули на него Усыня с Дубыней и порешили: отвезти в Солнцеград к Вячеславу на забаву. Мастеровые люди из него седушек для гостей заморских, да ложек резных понаделают, али еще чего.

Услыхав сие Сардер взмолился, чтоб отпустили его и бросили в глубокой придорожной канаве рыжим голодным муравьям на съедение. Но тщетно. Богатыри решения своего не изменили, ибо раз решив, никогда от своего слова не отступались, так на Руси было заведено среди людей добрых. Лешего крепко-накрепко связали и к двум лошадям подвесили. Уже совсем рассвело, когда отряд богатырский во главе с Усыней и Дубыней покинул поляну у дороги и продолжил путь свой через колдовской лес к Солнцеграду, где ожидал их князь Вячеслав.