Пандем - Марина и Сергей Дяченко Страница 4
Пандем - Марина и Сергей Дяченко читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Нет, – сказал Ким.
На кухне сделалось тихо. Снаружи скреблись, ворковали, топтались по жестяному «козырьку» нахальные дворовые голуби.
Все всё знают, подумал Ким. Только верят по-разному: кто в новую методику, кто в святое благословение, кто в летающую тарелку…
– Они просто раздумали умирать, – признался он со вздохом. – Я не готов объяснять тебе, почему так случилось.
– Я и не прошу объяснять, – мальчик снова улыбнулся. – Наоборот… я хотел бы сам. Если позволите.
– Объяснить? – Ким не хотел, чтобы в голосе его прорвалась насмешка. Но она всё-таки прорвалась.
Мальчик не обиделся:
– У вас ведь объяснений нет? Почему бы не выслушать мою версию того, что случилось в вашей больнице? И заодно того, что случилось двадцать девятого февраля. И того, кстати, что случилось сегодня с вами…
Стресс, подумал Ким. Возможно, приключение с горящей машиной подранило его куда сильнее, чем кажется…
Скормить ему лёгонький транквилизатор?
– Кстати… – сказал он легко и буднично, как обычно говорил с пациентами. – Как ты всё-таки оказался… на трассе? Ты что же, ночевал там в ожидании, пока я навернусь?
– Нет, – сказал мальчик. – Не знаю, как вам сказать… как это преподнести получше. Поудачнее, нежели двадцать девятого февраля.
– Что?!
– Вы скоро потеряете работу. Просто некого будет лечить.
Ким открыл рот, чтобы мягко пошутить в ответ – но так и не придумал шутки.
– Что, все будут здоровы, да?
Мальчик кивнул:
– Да. Как ваши теперешние пациенты. Как Прохоров Виктор Антонович.
– Он твой родственник, да? Может быть, отец? Дядя?
– Нет, не родственник. Мне кажется, родственников в обычном понимании у меня вообще нет…
Ким осознал вдруг, что гость сидит, не разжимая губ, а голос его звучит внутри Кимовой головы. На секунду вернулся ужас двадцать девятого февраля – когда останавливались поезда, и самолёты бессильно опускались куда попало, когда телефонные линии не выдерживали лавинообразной нагрузки, когда алкоголики бросали пить навсегда-навсегда, кто-то вопил от ужаса, кто-то пытался покончить с собой, а кто-то искренне недоумевал, из-за чего сыр-бор: подумаешь, голос внутри головы…
Стучали часы. Уютно булькали голуби.
– Как ты это делаешь? – спросил наконец Ким.
Мальчик вздохнул: «Да вот так…»
– Да вот так, – повторил он вслух. – Я подумал, как раз сегодня вам будет легче в это вжиться… в новую реальность. Стресс размывает границы вероятного…
– И… что?
Мальчик смотрел Киму в глаза:
– Предположим, что некое существо… Нет, не так. Предположим, что информация, преодолев некий порог, получает способность… Нет. Предположим, что есть такой комплекс свойств – всеведение, вездесущесть и всемогущество…
– Так, – вырвалось у Кима.
– Так, – мальчик кивнул. – Не всеведение… Но знание, которое приближается ко всеохватному. Не всемогущество… Но возрастающая со временем способность находиться сразу во многих местах. Не всемогущество, но…
Часы за его спиной в последний раз тикнули и остановились.
Ким поднялся, добавил воды в остывший чайник, поставил его на огонь и уселся снова.
– Это… надо переварить, правда? – тихо спросил мальчик.
Ким молчал.
– Два года назад, – медленно сказал гость, – я решил, что, явившись всем одновременно, весело так, по-дружески… что человечество придёт в восторг.
Ким молчал.
– Сейчас я пойду, – сказал мальчик. – У вас будет время, чтобы… осознать. Когда – если – захотите ещё раз со мной поговорить…
– Я тебя провожу, – резко сказал Ким.
– Не надо, – мальчик помотал головой. – Я и сам… доберусь. А плохо будет, если Арина Анатольевна проснётся и не застанет вас…
– Эй… Как тебя зовут?
Мальчик обернулся от входной двери:
– У меня нет имени. Только самоназвание. Пандем.
Почти четыре года назад Ким встретил свою будущую жену перед входом в художественный институт. Арина стояла, прислонившись спиной к чугунной оградке, а рядом стоял её однокурсник Генка Травников; его имя Ким узнал много позже – тогда же он увидел просто парня, орущего на девушку.
На тот момент Арина была девушкой Генки. Вернее, добывала в этом качестве последние секунды. Генка был талантлив, он был самый талантливый на их курсе, Арина любила его безумно. Ей было девятнадцать лет.
Генка был талантлив и вспыльчив. Потом, успокаиваясь, он всякий раз на коленях умолял Арину простить его. И она всякий раз прощала, потому что любила его безумно, и так далее.
Он был ревнив. Она была кокетлива. На этот раз он счёл, что она слишком часто улыбается Зубалову. Кто был этот Зубалов, Ким сейчас уже не помнил.
Итак, Генка орал на Арину, прижимавшуюся спиной к чугунной ограде, и её растерянность давала пищу самым скверным Генкиным догадкам. Глубоко внутри себя он считал, что девушка, если она не виновата, не станет вот так, со слезами на глазах, слушать оскорбления – она непременно даст обидчику по морде, и если бы Арина съездила Гене пятернёй с накрашенными ногтями, если бы оставила пять красных полос на бледной от гнева щеке – тогда, вполне вероятно, судьба её сложилась бы по-другому, и судьба Кима сложилась бы по-другому, и их дети никогда не появились бы на свет.
Арина, застигнутая врасплох, смотрела на Генку широко раскрытыми влажными глазами, и он, называя во всеуслышанье её поведение брутальными точными словами, видел в чёрных зрачках себя и даже раздумывал, не попробовать ли такой вот ракурс, не набросать ли сейчас эскиз, или что-то в этом духе (Ким слабо себе представлял, какими словами думают художники о работе, однако Генкину природу – в каждый момент своей жизни тот был прежде всего рисовальщик – угадал правильно).
Ким в это время возвращался с ночной смены, был сер лицом, но вполне оптимистичен в душе. Увидел сперва девушку, прижавшуюся спиной к чугунной ограде, а потом орущего – и успевающего любоваться собой в благородной ярости – Генку Травникова. И счёл, что юноша ведёт себя неприлично.
Со стороны это выглядело так: некто неприметный, со страшным осунувшимся лицом и ввалившимися щеками, подошёл к Травникову сзади и взял его за плечо. А когда Генка раздражённо обернулся – сгрёб его за щегольской галстук расцветки павлиньего пера, притянул прямо к узким воспалённым глазам и сказал нечто, слышимое только двоим. И Генка, увидев своё отражение на этот раз в небольших глазах незнакомца, вдруг сник, опустил плечи, как-то неуверенно – с третьей попытки – вырвался и поспешил прочь, разом забыв о занятиях, о толпе студентов вокруг, и, конечно, об Арине, всё ещё прижимавшейся спиной к чугунной ограде…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии