Обжигающий след - Анна Невер Страница 4

Отец нахмурился.

— Нас не касается. Пусть его ижский начальник печется о чистоте рук своих подчиненных. Ты лучше ответь, что с мукой? Ездили с Жичем к Гришаю?

Кубач фыркнул:

— Этот рвач уже четыре рубля за пуд просит. Муха, что в прошлом году в полях объявилась, на сей раз побила треть урожая. И зерно подорожало сразу на три гривенника.

— Придется брать, — поморщился капитан. — Скупаться в Сеевке дороже станет.

— Эти зерноробы из года в год ноют: то их поля дождь залил, все погнило, то засуха изжарила. Благо, вэйн вскорости приезжает. Будет погоду править. Может, тогда цены спадут.

— Вэйн, говоришь? — с сомнением переспросил Лазар.

Тиса приподняла брови.

— Я тоже сначала подумал — вранье, — Кубач махнул вилкой, и несколько зерен гречки, сорвавшись с нее, полетели через стол. — Какой колдун согласится в нашей глуши работать? Но Лавр зарекается: приедет. Видать, завалил письмами ижского наместника по горло. Добился-таки.

— Ну-ну, посмотрим, — отец промакнул льняной салфеткой губы. — Пора.

Он поднялся из-за стола, следом за ним старшина. Капитан снял с крючка вешалки суконный мундир цвета мокрой горчицы, залоснившийся на локтях. Надев его, застегнул на медные пуговицы до подбородка. С нижнего крюка вешалки подхватил кожаные ножны с саблей и прикрепил их к портупее на левом боку.

Девушка проследила за мужчинами взглядом до двери. Потом сложила тарелки и отнесла их на кухню.

— Отец вчера мне выдал деньги на хозяйственные нужды. Вот, возьми на снедь. И еще снаряди, пожалуйста, Цупа за покупками на неделе, ладно? — Тиса протянула Камилле маленький желтый листок, исписанный чернилами. Затем вытащила из кармашка юбки монеты.

Камилла забрала деньги и посмотрела список.

— А как насчет казанка, девочка? Помнишь, я говорила? Хочу вас пловом чиванским порадовать. А его в обычной кастрюле не сготовишь.

— Сколько он стоит?

— Четыре с половиной рублика на перекупном базаре. Дешевле не найдешь.

Тиса добавила кухарке еще пять целковых.

Из столовой послышался короткий кошачий «мяв» и треск веток за окном. Должно быть, Огурец опять за воробьем выпрыгнул.

Покинув кухню, Войнова вышла на хозяйственный двор. На крыльце болтали знакомые прачки, поставив на перила тазы с мокрым бельем.

— Я их собственными глазами видела, — говорила одна.

— На что надеется, дурочка? Думает, он на ней женится? — ахнула другая.

Обе женщины, завидев дочь капитана, прекратили сплетничать и поздоровались. Со стороны солдатской столовой раздался визгливый голос войскового повара. Широкоплечий, с короткой толстой шеей Жич спорил с молочником о цене и позволял себе крепкое словцо.

— Разве это сметана? Это моча, а не сметана! — наседал он на Акопыча. — Полтинник за литр дам, не больше.

Молочник своими закрученными тонкими усами напоминал таракана. Он ловко отпрыгивал от повара, как от цепного пса, и снова повторял:

— Ну что вы, Жич Бадросович. Хорошая сметана. Такая же, как в прошлый завоз. Семьдесят копеек ей цена, не меньше.

У столовой тройка новобранцев таскала бидоны с телеги на войсковую кухню.

Тиса пересекла двор: споткнулась о курицу, обошла поросят, пропустила группу военных. Некоторых солдат она знала и кивала в ответ на приветствия. От заманчивой мысли в такую хорошую погоду прогуляться пешком по Увегу Войнова сразу отказалась, времени мало. Ганна все же умудрилась встревожить ее своим вчерашним письмом. Девушка направилась к конюшне — длинной саманной постройке с соломенной крышей.

На бревне у входа в конюшню дядька Зошик чинил упряжь. Загорелые руки умело работали шилом и дратвой. Рядом, прислонившись к колесу телеги, храпел Цуп. На красный нос извозчика съехала мятая соломенная шляпа.

— Дядь Зошик, я Ватрушку возьму.

Конюх отложил в сторону упряжь и вызвался помочь оседлать лошадь.

— Ватруха уже не такая резвая, как бывало. Все больше спит, да и слепнуть стала, — ворчал он, затягивая под серым в яблоко пузом подпругу седла. — Может и подвести в дальнем пути. Слыхал, вэйны пилюли сочинили. Ежели их дать выпить любой лошади, даже нашей старушке, то та сможет бежать день без устали.

— Ужасно! — возмутилась Тиса.

— Не скажи… — Мужик похлопал кобылу по крупу, Ватрушка фыркнула. — С одной стороны, то конечно. А вот коли больного надо срочно к лекарю доставить, тогда как?

— Все равно, — не сдавалась молодая хозяйка. — Пичкать пилюлями беззащитных животных! Дали б мне волю, я бы этот вэйновский цех давно закрыла.

Зошик пожал плечами, мол, как знаете.

Приладив сумку к седлу и взобравшись на лошадь, через минуту всадница уже выехала через арочные ворота военной части, кивнув постовому на проходной. Она пустила Ватрушку рысцой через дубовую рощу, далее по улочке, держа путь в восточную часть Увега. Полчаса в седле, и Войнова, пригнув голову, въехала в калитку и спешилась у небольшого домика с верандой, увитой синей повителью. Поводья принял мужичок, помогающий Кошкиным по хозяйству. Прежде чем войти в дом, Тиса вытерла подошвы сандалий о мокрую тряпку. Навстречу из гостиной выбежала Марика, младшая сестра Зои. В желтом платье и с белой атласной лентой в светлых локонах она была так хороша, как возможно только в шестнадцать лет.

— Тиса, привет! — звонко поздоровалась она. — А Зойка с Ганной пошли к озеру, в беседку.

— А ты почему не с ними?

Марика сморщила нос.

— Да ну ее! Зойка в последнее время еще вреднее стала. Даже мамка с ней поругалась.

— Понятно, но ты, я вижу, не скучаешь, — Тиса указала на книжку в ее руке. Судя по обложке — женский роман.

— Да, — хихикнула девчонка. — Сейчас на самом интересном месте читаю. Главный герой — вэйн и такой красавец! Она в него влюбилась, а он…

— Только не пересказывай мне всю книгу. Я уже сочувствую несчастной.

— И чего ты так колдунов не любишь? — Марика выпятила нижнюю губку.

— А то, что все девицы просто ума лишаются, когда речь заходит о них. Вэйны то, вэйны это… А они еще неизвестно чего больше своей волшбой приносят: пользы или вреда. Почитай лучше историю империи. Там полно примеров их произвола, — Войнова назидательно кивнула.

— История — это же скука смертная, — тоскливо протянула собеседница.

Из гостиной появилась женщина, еще не старая, сохранившая стройность фигуры, — Настасья Ефимовна, мать Марики и Зои. Поговорив с ней о здоровье батюшки, Тиса отдала мыло собственного приготовления, за что получила благодарную улыбку, после чего направилась к беседке на берегу.

Сад Кошкиных располагался за хозяйственной частью, конюшней и сараями. Полторы тысячи саженей земли с плодовыми деревьями спускались к озеру. Пять работников под руководством Никодима Емельяновича Кошкина, отца семейства, собирали урожай яблок. Ящики с плодами громоздились один на другом под деревьями. Тощий, в прохудившихся на коленях брюках на помочах, Никодим Кошкин напоминал старого муравья. Тиса поздоровалась. Он махнул ей рукой в рабочей перчатке.