Изгой - Юрий Никитин Страница 4

— Тебе-то что?

— Да так, — ответил Скиф. Он подумал, что на самомделе у него хватает своих забот, жизнь висит на волоске, к черту этого бродягув старой волчовке... но все-таки этот бродяга единственный человек, кто запоследнее лето не пытался обжулить, обмануть, ограбить, обсчитать вкорчме. — Если я не всегда похож на простого бродягу, то ты — тем более.Мне все время кажется, что ты тоже от кого-то скрываешься, бежишь... Ты убилкого-то из знатных?.. Или ограбил казну местного царька? От кого тыскрываешься?

— От себя, — ответил Олег.

Всего двадцать лет тому, мелькнула горькая мысль, емуудалось ценой непомерных усилий свести воедино шестеро самых могучих чародеев,колдунов и волшебников. До этого между ними шла ожесточенная война, что непрекращалась ни на минуту. Уговорами, лестью, хитростью, силой — но удалось!Двадцать лет правят не своими крохотными мирками... из которых самый крупный небольше мелкого племени горцев, а всем человечеством. Но почему у него крепнетощущение, что за эти двадцать лет счастья на земле вовсе не прибавилось? Можетбыть, даже стало меньше?

— От себя? — повторил Скиф непонимающе. — Этокак? Что ты такое натворил?

— Я волхв, — ответил Олег горько. — Я всеголишь пытался сделать людей счастливыми.

Скиф широко распахнул глаза, став до щема в груди похожим наТаргитая.

— Как это?

— Ну, хотел, чтобы все жили справедливо идобродетельно.

В голосе волхва звучала неподдельная горечь. Скифрасхохотался:

— Вот оно что! Тогда понятно... Мой учитель говорил,что когда пробуешь людей сделать добрыми, мудрыми, свободными, воздержанными,великодушными, то неизбежно приходишь к желанию перебить их всех!

Вот потому он и пил беспробудно, только бы его глаза этихлюдей не видели. Олег кивнул:

Может быть, он прав.

Скиф поинтересовался:

— А почему ты в одиночку? Странствующие всегдасбиваются в кучи. И безопаснее, и легче. Да и есть с кем словом перемолвиться.

Олег покосился на него полусонно, ответил равнодушно, ноподозрительному Скифу почудились насмеш-ка и намек разом:

— Если странствующий не встретит подобного себе илилучшего, пусть укрепится в одиночестве. С глупцом не бывает дружбы.

Скиф ощерился:

— А я в друзья и не набиваюсь! Олег хмыкнул, открылбыло рот, но посмотрел на Скифа, засмеялся и смолчал. Скиф сказал рассерженно:

— Ну, говори! Говори, что хотел сказать! Олегусмехнулся, голос его стал тише, добрее:

— Лучше отказаться от острого словца, чем от друга.Возможного, только возможного друга.

Скиф жадно всматривался в простор, что начинался по тусторону конских ушей. Места тянулись незаселенные, хотя земля здесь неплохая,стоило бы жить и возделывать.

Далеко-далеко справа, упираясь вершинами в небо, белелиострыми вершинами горы, а слева, как он уже знал от Олега, небо подпираютвековые леса, тропок там нет, народ пробирается только по берегам рек, а дальшев низовьях эти леса часто прерываются топкими поймами, где кусты растуттвердые, как железо, злые. Ни конному, ни пешему не пробраться, зато зверю туттакое раздолье, что даже бывалые охотники вздыхают, рассказывая о сокровищахтех дебрей, трясин и непролазных зарослей.

Там туры ходят не по десятку голов, как привыкли видеть онив пути, а такими несметными стадами, что редкие счастливчики, кому удавалось ихузреть, не могли даже приблизительно сказать, сколько же голов видели, а когдаидет стадо свиней, то землю нельзя разглядеть на расстоянии двух-трех полетовстрелы. Медведи здесь живут сытые, огромные, ленивые, их не боятся даже козы,эти гиганты чаще всего лежат кверху пузом в зарослях дикого малинника,лакомятся, а через кусты осторожно пробираются остроухие волки, высматриваюткруторогих оленей, но нападают и на опасных лосей, что ударом переднего копытанередко проламывают черепа нерасторопным охотникам.

Зато по суходолу с грозным гулом, от которого дрожит земля,проносятся грозные табуны диких коней, волшебных, дивных, с огненными хвостамии глазами лесных зверей. Реки выходят из берегов от обилия крупной рыбы, асверху не всегда разглядишь воду из-за обилия уток, гусей и всего, что плавает,ныряет, ловит рыбу, крякает и гогочет, создавая свой мир, мир реки.

Когда огромное красное солнце приблизилось к темному краюземли, Олег повернул коня в небольшую рощу. Из-под корней самого могучего дубавыбивается родник, а по всей роще видны побелевшие, как старые кости, сухиеветки. Все еще погруженный в думы, Олег неторопливо спешился, началрасседлывать коня. Двигался он как муха на первом морозе, медленно и осторожно,едва не засыпая на ходу, но Скиф молчал, помнил, с какой скоростью этоткрасноголовый может поймать нож и швырнуть обратно.

Хворост сразу исчез в красных языках огня. Сухие прутьячасто щелкали, словно мелкие камешки под копытами тяжелого коня. От перегретойза день земли тянуло сухим теплом. Олег сидел перед огнем, сгорбившись, какстарик, что-то чертил прутиком на земле.

Скиф придирчиво осмотрел коней, пучком травы потер бока,стреножил, поискал, чем бы еще заняться, но не нашел и, помывшись в ледянойводе, вернулся к костру.

Его красноголовый спутник поднял с земли засохший листок.Зеленые глаза всматривались долго и внимательно. Скифу почудилось, что Олегвидит перед собой необъятную карту, по которой несутся конные войска, где горятгорода и веси, а в соседних землях ничего не подозревающие земледельцы убираютурожай.

Он не выдержал, спросил с насмешкой:

— Лечебная?

— Разрыв-траву, — ответил Олег все так жезамедлен-но, словно засыпал или разговаривал еще с тремя невидимымисобеседниками, — называют еще спрыг-травой или скакун-травой... Когдазасуха или что еще, она передвигается с места на место. Не так, какперекати-поле, а медленнее...

— Как вьюнок?

— Быстрее, — ответил Олег равнодушно, глазасмотрели уже не на траву, а в костер. Что-то видел, судя по тому, как слегкаповорачивались глазные яблоки. — Быстрее... как жаба.

— Ну и что? — спросил Скиф уже раздраженно. —Сидеть среди поля и смотреть, вдруг какая трава поползет? Жизни не хватит! Этож трава редкая?

— Редкая.

— Ну вот!

— Ее можно заметить издали, — пояснил Олегравнодушно. — Где она идет, там лопаются деревья... если наткнется,конечно. Даже камни — в щебень, скалу в состоянии расколоть, если та окажетсяна дороге. Да и на тебя если наползет спящего... гм...

За спинами раздался жуткий хруст. Скиф в испуге подпрыгнул,обернулся, рука на рукояти топора. Конь Олега выдвинулся из кустов, блеснулиогромные зубы, бодро поедает молодые веточки. Так и кажется, что вот-вотсхватит за плечо могучими челюстями.