Проклятье амазонки - Джена Шоуолтер Страница 4

Зейн резко втянул воздух носом, и его тело неожиданно дёрнулось в цепях. А потом он снова забился в них, сражаясь с удерживающими его оковами. Нола обернулась к нему и поняла, что он смотрит прямо на неё, сверля её своим тёмным взглядом.

— Зейн, — выдохнула амазонка и бросилась к вампиру, упав на колени рядом с ним. — Тише, всё. Тише. Так ты только ещё больше изранишь руки и лодыжки.

Вампир и так уже истекал кровью, теряя драгоценную кровь, которую ему только что дали испить.

Неожиданно до Нолы дошло, что он следил взглядом за каждым её движением.

«Неужели он… нет… Это невозможно», — лихорадочно думала девушка. Не важно, сколько бы раз она не молилась об ином, Нола оставалась столь же невидимой для окружающих, как сам воздух, которым они дышали. Кроме того, если бы он знал, что она на самом деле рядом, он бы боролся с ней так же, как сопротивлялся Амелии. Может быть, даже ещё более неистово. Сколько раз ещё до этого ужасного божественного наказания она отвергала его попытки ухаживания? Сколько раз пыталась причинить ему вред? Как грязно его обзывала? И всё лишь потому, что слишком боялась своих неизвестно откуда взявшихся чувств к нему. — «Я не достойна называться амазонкой», — печально думала она.

Зейн с безумной яростью принялся тереться щекой о плечо, пока не освободил рот от закрывавшей его ткани.

— Нола, — выдохнул он. — Нола. Нола. Нола.

Он мог её видеть. О, боги. О, боги! Могла ли она прикоснуться к нему? Нола протянула дрожащую руку, намереваясь убрать разметавшиеся волосы с его лица, но, как уже стало привычным, её рука беспрепятственно прошла сквозь его тело. Амазонка застонала в отчаянье.

— Я всё-таки в итоге съехал крышей, но мне плевать, — удовлетворённо расхохотался Зейн и откинулся на одеяла, расстеленные под ним. — Моя Нола здесь и утешает меня. Такая прекрасная, как никогда.

«Его Нола?» — Дрожь прокатилась по телу девушки. — «О, если бы…»

— Ты не воображаешь меня, Зейн. Я действительно здесь. Я была здесь с первого дня твоего появления в лагере.

Казалось, Зейн её не слышал. Он просто пожирал её глазами.

— Конечно же, я должен был представлять тебя именно такой, мягкой и пьянящей, и всё равно недоступной для меня.

— Послушай. Боги наложили на меня проклятье, наказали так же, как и тебя, только меня обрекли быть невидимой для окружающих, чтобы никто не мог меня услышать или прикоснуться ко мне.

И так и было до сих пор. Ну почему, почему, почему он мог её слышать, но не мог почувствовать её прикосновения?

В конце концов, её слова, кажется, всё же, проникли в сознание вампира. Он сузил глаза и оскалился, демонстрируя свои смертоносные клыки.

— Почему же я вижу тебя в таком случае? — поинтересовался Зейн, словно прочитав мысли девушки.

— Если бы я знала, — ответила она со вздохом, раздумывая над тем, смогут ли и другие теперь её видеть.

— Что ж, ещё одно проклятье на мою голову. Видеть и не иметь возможности коснуться, — он отвернулся, словно не мог ни секунды больше выносить её вида.

Нола ожидала подобного отношения к себе, но всё равно ощутила, как сжалось сердце от боли. «Ты это заслужила. Прими это, как подобает воину», — велела себе амазонка.

По крайней мере, он больше не считал себя сумасшедшим.

— Почему ты не с Брэндом? — спросил вампир.

Брэнд был оборотень-дракон, которого так же, как и их, боги обрекли понести наказание.

— Я не… — Нола запнулась. Что он имел в виду? Брэнд нравился Ноле, но его участь не беспокоила девушку. Он не боролся за свободу, в отличие от Зейна. Дракон с готовностью согласился отдаться во власть хозяйки-амазонки. Конечно же, не Лили, а какой-нибудь другой. Лили была слишком юна для него, и он мог быть для неё лишь кем-то вроде прислуги. И оборотень выглядел более чем довольным, когда принцесса освободила его и отдала во владение другим своим сёстрам.

Однако, даже если бы дракон не наслаждался времяпрепровождением в постели амазонки, выбравшей его, Нола всё равно предпочла бы присматривать за Зейном, а не за ним. Сила и решимость вампира, и даже его дикость, невероятно притягивали её.

Может быть, потому, что Зейн никогда не направлял свою необузданную дикую ярость на неё. Даже когда она проткнула оба его плеча копьями, он не предпринял и попытки ранить её в ответ. Он кричал ей вслед, умоляя остаться с ним.

— Почему ты не воспользовался своим… даром, чтобы сбежать? — спросила Нола, игнорируя его вопрос. У этого мужчины было полное право ненавидеть её, но, несмотря ни на что, она пока не была готова признаться в том, как изменились её чувства по отношению к нему. Она даже самой себе не могла ещё объяснить, как случилось, что теперь она поменялась с ним ролями и сама страдает так же, как когда-то страдал он.

Щёки Зейна запылали от смущения, однако, он к ней так и не повернулся.

Однажды вампир использовал этот дар на ней. Он проник в её сны и показал ей, как хорошо могло бы быть им вместе. Как он целовал бы и пробовал на вкус каждый дюйм её тела, как доставлял бы ей удовольствие и как помог бы ей доставить удовольствие ему.

— Ты мог бы показать амазонкам, какой разрушительной может быть твоя ярость, если они тебя не отпустят.

— Боги лишили меня этой способности, когда послали сюда. Я больше не могу проникать в чужие сны. Или насылать кошмары. Они также позаботились, чтобы я не мог перенестись отсюда силой мысли.

«Да будут прокляты эти боги!»

— Должен быть какой-то способ освободить тебя. Если бы я могла выбраться из лагеря и отправиться к твоему царю. В Атлантиде ходят слухи, что он теперь женат на моей сестре, Делайле. Они помогли бы тебе, я знаю. И, может быть, они, как и ты, смогут видеть и слышать меня. Но я привязана к этому лагерю, как будто прикована цепью. Я не могу выйти за его границы.

Впрочем, может теперь, когда часть её проклятия пала, ей удалось бы это сделать? Ноле ужасно хотелось проверить свое предположение, но она не могла заставить себя уйти.

Зейн отодвинулся от неё ещё дальше, зазвенев сковывавшими его цепями. Этот резкий звук невыносимо подчёркивал всю обречённость их положения.

— С чего ты решила мне помогать?

— Потому что я… — Нола уткнулась взглядом вниз, на руки, теребившие и сжимавшие кожаную юбку. Как же ей хотелось прикоснуться этими руками к Зейну, познать каждый изгиб его тела. Что могло бы заставить его задохнуться от удовольствия? Что могло бы вырвать у него стон наслаждения? — Я перед тобой в долгу. Я причинила тебе боль, и прошу за это прощения. Мне так жаль, что даже не могу это выразить словами. Я хочу…

— Хватит, — прорычал он, обрывая девушку. — Не нужно извиняться. Не нужно. Я всегда хотел тебя… твоё тело.

— Да, — согласилась она и содрогнулась от охватившего её желания. Да. Она тоже хотела его. — Но ты не можешь прикоснуться ко мне. Как…