Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Юлий Орловский Страница 4

Она улыбнулась мне светло и застенчиво, а Орландия издали вперила холодный и немигающий, как у рептилии, взгляд, вся неподвижная настолько, что даже не понимаю, как спускается по ступенькам.

На груди изящная жемчужная цепь, но в центре крупный рубин или что-то подобное, такое же злове­щее, сразу напоминающее о проливаемой крови.

Я подумал, что, заявив насчет посольства к королю Антриасу, она вовсе не имела в виду, что отправлюсь один, таких посольств не бывает вовсе. Посольство — это большая группа специально подготовленных людей, имеющих опыт общения при королевских дворах. На вершине пирамиды сам посол, он возглавляет команду, а в самом низу всякие мелкие помощники.

Можно не переспрашивать, мне уготована роль са­мого мелкого, а то и мельчайшего. Кстати, меня вполне устраивает, это понимает и королева. Бывает так, что именно на плечи самых неприметных и ложится основ­ная ноша, а глава посольства играет чисто декоратив­ную функцию, на которую обращено все внимание, что очень кстати для неприметных.

Наверняка королева уже спешно комплектует состав посольства и, конечно, с горечью видит, что послать особенно и некого. Кадровый голод был всегда и у всех. И приходится довольствоваться тем, что есть, а не тем, что возжелал ось...

Она остановилась, взглянула на меня в упор почти с ненавистью.

— Мне сообщили, глерд, что вы в такое опасное для королевства время хотите поотдыхать, читая королев­ские хроники?

— Во славу отечества, — пояснил я и, наткнувшись на ее непонимающий взгляд, пояснил: — В вашу славу, ваше величество, ибо вы и есть наше отечество... или хотя бы его символ. Или и как отечество вполне даже. Я, как знаток, в диком восторге.

Она поморщилась.

— Следуйте за мной.

— В пыточную? — спросил я деловито. — Веревку свою брать или казенную дадут?

— В библиотеку, — отрезала она и, повернувшись к сопровождающим, сказала холодно: — Все свободны.

Принцесса снова улыбнулась мне с сочувствием, следовать за королевой — опасно и страшно, я ответил ей понимающим взглядом, но королева моментально перехватила и нахмурилась еще больше.

Я на всякий случай слегка наклонил голову и опу­стил взгляд, это как бы признание доминантности того, перед кем стоишь, королева прошла мимо так близко, что на меня пахнуло холодом, как от всей Антарктиды.

Я послушно двинулся следом. Даже фрейлины оста­лись на лестнице, а королева неспешно прошествовала через малый зал, потом еще и еще, слуги почтительно распахивают перед нею двери, а я двигался следом, словно заносящий ее подол на поворотах.

Наконец очередной слуга распахнул перед нами тяжелую массивную дверь. Навстречу пахнуло незна­комо-знакомым запахом. Я принюхался, на аромат книг не похоже, у моих родителей была огромная би­блиотека, досталась от деда, до сих пор помню, как чихал и кашлял.

Королева величественно ступила первой, слуга придержал для меня дверь, тем самым признавая мой статус. Хотя я не столь знатен, как всякие тут высо­кородные, но иду с самой королевой, она допускает в королевскую библиотеку именно меня, а это значит, на какое-то время я выше всех, кому допуск сюда за­крыт.

Стены из настолько массивных глыб, что их точно не люди складывали, хотя, конечно, египтяне вообще нечто ужасное возводили, чтобы враги смотрели и ужа­сались.

— А здесь мило, — сказал я.

Голос прозвучал неестественно громко, словно эхо еще и усиливает звуки.

Королева проронила на ходу, не поворачивая головы:

—Вы о чем, глерд?

—Романтика подземелий, — сказал я с чувством, — Что нас манит в них?.. Но все же что-то манит и влечет. А такая волнительность в душе, что как бы вообще... А вы, ваше величество? У вас должна быть одухотворен­ная душа, вы же королева!

Она не удостоила меня ответом, слуга некоторое вре­мя нес древко факела, а когда сумерки сгустились, перевернул eго дважды, и верхушка беззвучно вспыхнула ярким пламенем.

Я постарался не выказывать изумления, этот факел явно горит без всякой копоти, заметно, да и сам способ зажигания надо будет запомнить, вдруг да получится.

Королева двигалась вперед уверенно, мы шли сзади и старались не наступать ей на волочащийся по ступень­кам подол, хотя меня почему-то подмывало вроде бы невзначай прижать подошвой сапога. Нет, платье не сдернется с королевы, просто иногда желания возника­ют не от ума, а у меня такие возникают почему-то чаще, чем у человека нормального.

Лестница привела в обширный зал с низким полот­ком и массивными колоннами, удерживающими зем­ную твердь. Я окинул взглядом столы с манускриптами, толстые кипы рукописных и несшитых листов, тут толь­ко сообразил, почему нет запаха книг.

На самом деле под запахом книг я понимал запах мельчайшей древесной пыли, а эти фолианты то ли из пергамента, то еще из чего-то, но точно не из привыч­ной мне бумаги, так как даже саму бумагу раньше дела­ли из шелка, тряпок и прочего уже забытого материала.

—Это она и есть, — произнесла королева, в ее голо­се я уловил некий оттенок грусти.

—Весьма, — заявил я. — Недурственно. Художест­венный беспорядок, мне ндравится. Я и сам эстет вре­менами. Спонтанно, так сказать, если к селу, но не к городу.

Она сказала со вздохом:

— За сотни лет так и не удалось разобрать, упорядо­чить, распределить в каком-то порядке.

— По важности, — спросил я, — или по нужности? Она окинула меня надменным взглядом.

— Глерд...

—Ваше величество?

—А как по-вашему, это не одно и то же?

—Ваше величество, — воскликнул я. — Вы же сами знаете, в вашем правительстве... я имею в виду ваших советников, есть люди важные, а есть нужные.

Она поморщилась.

—Я говорю о книгах.

—Книги тоже, — ответил я со вздохом, — делятся на важные, нужные и красивые. Я вообще-то предпочитаю нужные. А вы?