Князь - Александр Мазин Страница 4

Сергей повернулся и подмигнул князю. Святослав засмеялся. Кому взять в битве первую кровь – это серьезно. Это не люди – боги решают. Во всяком случае в степи в это верят все. Молодшая дружина: гридни, отроки (для многих это будет первая схватка) глядели на Духарева с обожанием. О воеводе Серегее пели былины. О нем говорили: ведун. Шептались: отец его – сам Олег Вещий. Впрочем, и о княгине Ольге говорили, будто она – Олегова дочь.

– Берем? – спросил Духарев, кивнув на всполошившихся угров.

– Берем! – Святослав улыбнулся счастливо, выдернул из ножен левый меч, подбросил, поймал… – Ру-усь! – закричал звонко и яростно. – Бе-ей!

И полетел вниз с кургана. И следом за ним, широко рассыпаясь по степи, по Дикому Полю – его лучшая полусотня. А из-за кургана, с обеих сторон, словно крылья – остальная дружина.

Запели-загудели стрелы. Всадники кидали их на скаку вверх, не целясь, по три разом, чтобы упали они за три сотни шагов частым дождем – на головы уграм.

Те тоже не потерялись – через пару секунд угорские стрелы посыпались на русов.

Духареву досталась одна. Он отмахнул ее небрежным движением клинка. Сергей не стрелял. Не потому, что не умел, как эти молодые гридни, метать с седла на скаку. Сергей спешил за Святославом.

Князь тоже не стрелял. Припав к светлой гриве коня, он мчался туда, где, прикрываясь щитами и выставив копья, стерегли возы с добычей полсотни доспешных угров.

Слева ударила стрела. Скачущий на Духарева угр метнул с тридцати шагов, но стрела только чиркнула по щиту. Угр раззявил в вопле рот, налетел, замахиваясь… Духарев подставил щит, кольнул из-под края длинным клинком. Десятки битв, сотни мелких стычек – они научили Сергея быть экономным. Короткий, незаметный, совсем неэффектный удар в уязвимое место – и все.

На Святослава наскочили сразу трое: еще бы – он на полсотни шагов опередил свою дружину. Один метнул аркан: увидал небось, что перед ним совсем мальчишка, решил живьем взять. Святослав легко уклонился. Секунда – и кони сшиблись, захрапели. И одним угром стало меньше. Двое других насели на князя. Тот отбросил щит, выдернул из ножен второй меч…

Мимо промчался гридень. Даже не подумал вмешаться, уверенный, что его князь справится. Духарев тоже так думал, но битва – не поединок, потому, проносясь мимо, Сергей походя резнул по шее увлекшегося угра.

– Я сам! – закричал Святослав, но угр уже валился с седла.

Обогнавший Духарева гридень перехватил меч щитной рукой, освобождая правую для сулицы. Привстал на стременах, замахиваясь… И полетел назад, спиной вниз, в мягкую траву. Духарев, проносясь мимо, успел увидеть короткий черен стрелы, вошедшей чуть выше зерцала.

– Я, воевода, я! – раздался совсем близко вопль Святослава.

Князь догнал Духарева в самый последний момент, когда до соединенных щитов пеших угров осталась пара секунд бешеного галопа, а в правой руке Сергея уже был не меч, а сулица.

Банг! Выпущенный из пращи камень ударил Духарева по правому наплечнику. Угорский пращник, прятавшийся за спиной бронных, пытался сбить бросок Сергея, но не вышло. Опережая коня на два прыжка, брошенная варяжской рукой сулица навылет прошибла щит. Державшего щит пешего угра отбросило назад… вместе с соседом, чей щит тоже пробило навылет сулицей Святослава.

Осаженный Пепел встал как вкопанный, а его хозяин (ноги – из стремян) оттолкнулся от седла, перемахнул через голову коня и приземлился прямо в образовавшуюся брешь. И в то же мгновение в двух шагах от воеводы ударили в землю ноги князя, почти на лету срубившего двух угров. А вот Духарев потерял целое мгновение, восстанавливая равновесие, и затормозил, только сбив с ног подвернувшегося пращника. Похоже, скоро Сергею придется отказаться от таких прыжков: возраст не тот.

Первого опомнившегося угра Духарев встретил косым ударом сбоку. Тот успел пригнуться, меч Сергея прошел по шлему вскользь, но зацепился за трубку, в которую был вставлен роскошный султан из белых перьев. Вот она, цена щегольства! Подбородочный ремень лопнул (могло и шею свернуть), и шлем снесло, а под ним обнаружилась совсем юная физиономия мальчишки лет пятнадцати. Духарев его пожалел, не добил. Шлепнул плашмя клинком по макушке – пацан и свалился. В следующую секунду Духареву стало не до гуманизма: на него насели сразу с трех сторон. С четвертой был Святослав, рубивший так быстро, что клинки казались прозрачными, словно стрекозиные крылья. У Духарева не было юношеской стремительности Святослава, зато у него был такой опыт, что позволял заранее предвидеть движения каждого противника и двигаться среди мелькания смертоносной стали, не размышляя, на автомате, как движется человек по дому, в котором прожил десяток лет, ничуть не беспокоясь о том, что может задеть стол или шкаф. Правда, биться в таком темпе он мог бы от силы минут двадцать, но большего не потребовалось. Подоспели остальные дружинники.

Пеших угров смяли в считанные минуты. Если в конном бою они могли вполне успешно противостоять руси, то на полсотни их пехотинцев хватило бы десятка варягов. Или восьми нурманов.

Сотня спешившихся дружинников управилась играючи: бронную пехоту частью побили, частью повязали. Конные, те, кто уцелел, могли бы уйти, но почему-то не ушли.

Киевляне уже обдирали убитых и инспектировали содержимое возов, а угры (их осталось меньше полусотни) все еще вертелись поодаль, вне досягаемости стрел.

– Чего это они? – спросил Святослав воеводу. – Неужто добычу отбить надеются?

Духарев покачал головой:

– Не понимаю.

Однако очень скоро все выяснилось.