Темные туннели - Сергей Антонов Страница 4

Анатолий, хоть и считался опытным бойцом, в палатке у Нестора раньше не бывал. Обычно диверсантов инструктировал Дед — бывший офицер-десантник, прошедший за время своей службы в российской армии несколько горячих точек. Однако неделю назад Дед пропал без вести. Старый головорез не боялся ни Бога, ни черта, и частенько отправлялся в прилегающие к Войковской туннели — вроде как исследовать их, а на самом деле просто щекотать себе нервы.

Уходил в свои экспедиции с трехдневным запасом еды, питья и махорки, чтобы потом докладывать Нестору о полезных находках и различных странностях, которые обнаруживал в бескрайних, неведомо для каких целей и кем сооруженных лабиринтах. Дед никогда не пропадал больше чем на четыре дня, поэтому на пятый на его поиски направили специальную группу. Отряд вернулся ни с чем, и Деда перестали ждать, определив в покойники. Анатолий подумал ненароком, а не для того ли его вызвали, чтобы предложить освободившуюся вакансию?

Штабная палатка была ярко освещена. В обычных каморках царил сумрак, лишь немногим дозволялось зажигать лампадки; но в жилище командующего Повстанческой армии был подведен ток со станционных генераторов.

Ширма популярного на Войковской — от безысходности — черного цвета разделяла палатку на две половины. В дальней находились личные апартаменты Батьки. Жил Нестор чуть богаче рядовых анархистов, но комфортным его жилье назвать было нельзя.

Весь интерьер состоял из раскладушки, продавленного кресла, обшарпанного, заваленного бумагами письменного стола, тумбочки, книжной полки и старого шифоньера. Добра, положим, больше, чем у Анатолия, но даже с кабинетом какого-нибудь аппаратчика с захолустной красной станции не сравнить.

Большую часть ближней половины занимал круглый обеденный стол. На нем была разложена карта Метро, громадная, склеенная из десятка полос комнатных обоев. Таких здоровых и подробных карт Анатолию прежде видеть не приходилось. Все привычные линии Метро были нарисованы черным пунктиром. И это было понятно. За годы, проведенные под землей, любой обитатель Метро мог назвать все станции и рассортировать их по линиям наизусть.

Ценность карты Нестора заключалась в том, что на ней разноцветными карандашами были отмечены неизвестные и неуказанные на обычных картах ответвления, вентиляционные шахты и коридоры. Карта была испещрена многочисленными вопросительными и восклицательными знаками. Наверное, вопросы ставились в пунктах, которые еще не были разведаны до конца, или преподнесших разведчикам новые сюрпризы, а восклицательные знаки означали опасность. По карте были разбросаны патроны разных калибров, словно фишки на игровом поле. В нескольких жестяных банках дымились окурки.

Нестор кивнул пришедшим, и те, кашляя и оглядываясь, стали располагаться вокруг стола. Места занимались согласно незримой табели о рангах. Батька расположился в кресле с высокой спинкой и обитыми кожей подлокотниками. Начальник местной контрразведки, известный на Войковской как товарищ Каретников, а на других станциях, наверное, под другими именами, занял стул, спинка которого была сработана из красного дерева и покрыта затейливой резьбой. Аршинов провалился в брезентовый шезлонг, а семеро приглашенных ребят приткнулись на грубо сколоченных табуретах и длинной деревянной лавке.

Только теперь Анатолий заметил невысокого пухлого мужичка, настороженно выглядывавшего из-за спины Батьки. В детстве Анатолий видел фильмы о Второй мировой войне и смутно припоминал форму офицеров НКВД. Именно в нее был облачен незнакомец. От темно-синих галифе, наглухо застегнутого кителя цвета хаки с ромбиками па петлицах, фуражки с крановым околышем и синей тульей веяло музейным духом, да и глаза из-под козырька глядели смурные, казенные. Этому опереточному офицеру-энкавэдэшнику оставалось только гаркнуть «За Родину! За Сталина!», чтобы войти в образ окончательно. Незнакомец сразу и бесповоротно Анатолию не понравился.

Взмахом руки Нестор оборвал шепоток:

— То, что я сейчас расскажу, — произнес он, похрустывая пальцами, — должно остаться между нами. Да даже и соберись вы кому об этом рассказывать — не поверят… Слышал кто-нибудь из вас, молокососов, про евгенику? О попытках нацистских ученых создать совершенного человека? В СССР тоже была такая наука, и опыты ставились. Немцев за эти опыты потом под трибунал отдавали и вешали. Но это не оттого, что они преступления против человечности совершали, а потому, что Германия проиграла ту войну. А мы выиграли. А победителей не судят. И за опыты над людьми не судят тоже. До распада СССР опыты продолжались…