Тропою волка - Ирина Сербжинская Страница 4

Она на минуту остановилась, вытерла лицо и продолжила путь. Потянулись окраины Доршаты: маленькие дома с темными окнами, мокрые облетающие сады, пустые огороды с покосившимися изгородями. Вдали, невидимые в темноте, вставали горы. Через высокий перевал проходили сотни тропинок. Румита знала такую, которая была никому не известна, кроме нее самой.

«Пробраться по тропе, спуститься с гор — а там другая страна, — думала она, спотыкаясь на булыжниках, которыми была вымощена улица. — Там хорошая погода, солнце, там море и корабли, и там норлоки не достанут. Не догонят».

За пустыми, облетевшими садами начинался тракт, ведущий из города. Румита задумалась: нужна была лошадь, чтобы добраться до гор как можно быстрее. Крупные постоялые дворы девушка обошла стороной и направилась к маленькому, который стоял на развилке двух дорог, в стороне от торговых путей. Гадалке пришлось очень долго стучать в запертые ворота, пока наконец не проснулся хозяин. Зевая и почесываясь, ругаясь вполголоса на погоду, он вышел во двор, поднял повыше зажженный фонарь и разглядел промокшую девушку, у которой зуб на зуб не попадал от холода. Хозяин пожал плечами, нисколько не удивившись, словно каждую ночь к нему ломились мокрые девицы, требуя лошадь и немного еды. Жизнь у дороги давно отучила его удивляться чему бы то ни было, поэтому за умеренную плату он ссудил ей рыжего мерина, немолодого, но крепкого, выносливого и смирного, собрал кое-что из припасов, почесал под лопаткой, подумал и предложил обсушиться в доме: очаг был еще горячим. Девушка отказалась. Она взгромоздилась на коня и стукнула пятками по крутым бокам. Мерин покосился на ливень, хлеставший за воротами конюшни, и наотрез отказался выходить. Девица врезала ему сильнее и пробормотала ужасное ругательство. По лицу ее текли то ли капли дождя, то ли слезы. Мерин понял, что она не отстанет, и обреченно двинулся вперед.

Румита ехала уже несколько часов, мокрая, совершенно окоченевшая от холодного ветра, то и дело погоняя коня, скользившего по размытой дороге: торопилась добраться до гор, пока не наступил рассвет. Доршата осталась далеко позади, но страх не отступал. Она надеялась, что слухи о гадании в портовом кабаке нескоро дойдут до норлоков, а может быть, и не дойдут вовсе, но дожидаться, чтоб узнать, так ли это, все же не стоило: следовало уносить ноги поскорее. Девушка еще раз оглянулась, проверяя, нет ли погони, и шлепнула мерина поводом, чтоб он прибавил шагу; тот сердито мотнул головой.

Серое утро застало беглянку уже возле перевала. Румита отыскала нужную тропу, круто уходившую в горы и, подгоняя уставшую лошадь, двинулась вверх. Дождь ненадолго прекратился, а потом снова зарядил с прежней силой. Гадалка, продрогшая до костей, была этому рада: ливень смыл все следы, и даже норлоки с их звериным чутьем будут бессильны, однако около полудня дождь снова перестал. Узкая тропка вилась почти по вершинам гор; внизу, в долинах, лежал туман, напоенный влагой. Там, невидимый за серыми облаками, на пологом морском берегу раскинулся небольшой приморский городок. Румита собиралась продать там мерина, вырученные от продажи деньги добавить к своим сбережениям и купить место на первом же корабле, готовом покинуть гавань. Она принялась мысленно пересчитывать свои небольшие капиталы, размышляя, какую часть можно будет отдать хозяину судна, а какую оставить себе на первое время, порадовалась, что успела, несмотря на спешку, захватить из дома гадальные карты — верный кусок хлеба в чужой стране — и постепенно успокоилась. Поеживаясь от холодного ветра, девушка закуталась в промокший насквозь плащ и начала было дремать, но тут уставший мерин поскользнулся на мокрых камнях и тяжело рухнул на передние ноги — Румита едва не вылетела из седла. Она дождалась, пока измученная лошадь поднимется, осторожно соскользнула на землю и тут же уцепилась за гриву коня, чтобы и самой не упасть: ей нечасто приходилось садиться в седло, а ездить верхом много часов подряд и вовсе никогда не доводилось.

— Ой-ой-ой... — проговорила девушка, разминая затекшие ноги, и медленно опустилась на корточки. Хотелось обогреться, обсушиться и поесть чего-нибудь горячего, но нечего было и думать о том, чтобы развести огонь. Поколебавшись, Румита решила все же немного передохнуть. Она встала, с трудом разогнув уставшую спину, привязала к чахлому серому кустику мерина, выбрала укромное место за выступом скалы и снова уселась на корточки, подперев рукой подбородок. Мысли ее беспорядочно перескакивали с одного на другое: то вспоминалась Доршата, то представлялся город, который лежал внизу, — по рассказам подружки, Румита представляла его довольно хорошо. Вскоре бессонная ночь взяла свое: незаметно для себя гадалка задремала. Сразу же завертелось все в каком-то черном, болезненном тумане: мелькали лица пьяных моряков, улицы ночной Доршаты, потом послышался хохот Мелфина, голос Бретена... и вдруг ее захлестнуло ужасом, словно холодной волной. Она дернулась, резко открыла глаза и не сразу догадалась, где находится, потом поняла, что проспала всего несколько минут. Уставший мерин стоял неподалеку, низко опустив голову, сырой ветер трепал его гриву. Начинал накрапывать дождик. Все вокруг было по-прежнему.

— Ни один корабль не выходил из гавани уже несколько дней, — проговорил норлок, один из тех, кто заходил в кабак старины Фитча. — Есть путь через горы.

Другой глянул на серые тучи, затянувшие перевал:

— На лошади до предгорья добираться быстрее. Если человек хочет быть незаметным, вряд ли он купит коня на большом постоялом дворе.

Они разговаривали, не обращая никакого внимания на ливень.

— Небольшой трактир с конюшней стоит на раз вилке двух дорог. Оттуда рукой подать до предгорий.

Норлоки переглянулись. Больше говорить было не о чем.

Через некоторое время хозяин постоялого двора, вытащенный из постели, умирая от страха, сообщил ночным гостям, что кудрявая девушка купила у него мерина два дня назад и очень торопилась. Норлоки тоже торопились, и только это обстоятельство спасло старику жизнь.

Добравшись до приморского городка, Румита еще раз обернулась на затянутые низкими тучами горы. Каждый раз, оглядываясь, она ожидала увидеть преследователей прямо за своей спиной, и каждый раз обмирала от ужаса. Только когда между ней и Доршатой ляжет океан, можно будет поверить, что «волки» Сульга, идущие по следу, не настигнут ее.

Продавать мерина уже не было времени. Румита слезла с седла возле первого попавшегося трактира, накинула повод на коновязь и поспешила дальше. Лошадь, понуро развесив уши, глядела ей вслед.

День клонился к вечеру. Румита шла вдоль узкой набережной, держась ближе к домам, и внимательно разглядывала суда. Один кораблик ей приглянулся. Она спустилась на песок, подошла поближе, перекинулась словом с юнгой, потом с помощником капитана. Выяснилось, что отправляются они завтра на рассвете. Румита чуть не расплакалась от отчаяния: целая ночь впереди! Сердце сжималось от предчувствия близкой опасности, но делать было нечего: вряд ли какое-нибудь судно соберется покинуть гавань на ночь глядя!

Она вздохнула и принялась договариваться о цене. Юнга сообщил, что корабль идет на Северные земли, но сначала зайдет на два дня в Лутаку — большой портовый город на побережье. Румите было совершенно все равно, куда направится судно, лишь бы побыстрее. Она заплатила половину цены, вторую часть пообещала отдать завтра утром, когда поднимется на борт. Помощник капитана, пожилой и немногословный человек, спросил ее имя и пообещал, что место на корабле останется за ней.