Ледяные пещеры - Сэнди Митчелл Страница 4

Он не закончил фразу, потому как Мазарини уплыла прочь с негромким неодобрительным «Xa!», и в его телодвижениях внезапно появилась некая мягкость.

– У вас, кажется, весьма толковый техножрец, – сказал я, стараясь приободрить капитана.

Он кивнул.

– О да, это так. Она даже слишком хороша, чтобы пропадать на такой лохани. Но вы понимаете… семейные связи. – Дюран вздохнул, невольно припоминая какие-то застарелые сожаления, и покачал головой. – Могла бы стать хорошим палубным офицером, если бы не религия. В ней, думается мне, слишком многое от матери…

Ошеломленный, я попытался отыскать следы семейного сходства капитана с техножрицей, но потерпел неудачу. Основное, что между ними было общего, – не внешность, а обилие аугметических внедрений.

Я оказался на первом же отправленном вниз транспорте, что соответствовало моей совершенно непрошеной репутации человека, который предпочитает командовать из первых рядов. Вдобавок так у меня оказывалось достаточно времени, чтобы хорошенько укрыться к приходу первых орков, плюс возможность выбрать лучшую комнату из имеющихся на планете. Я не ожидал многого в плане комфорта от индустриального объекта, но, сколько бы ни было, я собирался использовать его по максимуму. В этом у меня был ценный союзник, мой помощник Юрген, который обладал практически сверхъестественным талантом раздобывать предметы, делающие мою жизнь (и, несомненно, его тоже) значительно более комфортабельной, чем она могла бы быть, на протяжении всех пятнадцати лет, что мы провели вместе. Он занял свое место в шаттле рядом со мной – как всегда окруженный своим выдающимся телесным запахом – и затянул ремни безопасности.

– Все в порядке, сэр, – заверил он меня, немного повышая голос, чтобы его было слышно за болтовней солдат.

Юрген имел в виду, что наши личные вещи были размещены в грузовом отсеке позади нас.

Несмотря на малосимпатичную внешность и убеждение, что личная гигиена – бесперспективная трата времени, мой помощник обладал определенным набором положительных качеств, которые редко доводилось видеть кому-либо, кроме меня. С моей же точки зрения, самым важным из них было полное отсутствие воображения, которое Юрген заменял собачьей преданностью начальству, и способность без вопросов исполнять любые данные ему приказы. Как вы можете себе представить, наличие такого буфера между мной и некоторыми наиболее тягостными аспектами моей работы было подобно дару самого Императора. Добавьте к этому неисчислимые опасности, которые мы встречали и побеждали вместе, и вы поймете, что Юрген был единственным, кому я когда-либо целиком и полностью доверял, за исключением себя самого.

Знакомый толчок запустившихся двигателей шаттла оборвал наш разговор. Не надо и говорить, что, в отличие от военных десантных кораблей, «Чистота сердца» был оборудован тяжеловозными грузовыми подъемниками. Они были в спешке переделаны, чтобы соответствовать нашим нуждам, насколько это возможно. Результат оказался лучше, чем можно было предполагать, но все же далек от идеала. Передняя треть грузового пространства была отгорожена наскоро приваренной кабиной и дополнительно поделена на полдесятка палуб с полом из металлической сетки. Каким-то образом Мазарини и ее аколитам удалось втиснуть в это пространство около пятисот кресел с их аварийными сетками, так что мы могли высадить пару взводов зараз. Остальная часть трюма оставалась открытой, чтобы вместить наши «Химеры», «Стражи» и другие машины. Там же было место для патронов, рационов, медицинских принадлежностей и прочей всячины, необходимой для того, чтобы подразделение Имперской Гвардии могло работать без перебоев и наиболее эффективно.

Оглядываясь вокруг, я видел мужчин и женщин, сжимающих в руках вещмешки. Их лазерные ружья лежали на коленях, лица были наполовину скрыты толстыми меховыми фуражками, надетыми в ожидании пробирающего до костей холода на поверхности планеты. Большинство к тому же запахнули свои форменные шинели. Те были покрыты синими и белыми пятнами камуфляжа для ледяных миров, и я внезапно остро осознал, какой очевидной, вызывающей мишенью сделают меня в этой белой пустоши моя темная форма и пурпурный пояс. Но сейчас беспокоиться об этом было бессмысленно. Я сжал зубы и изо всех сил изобразил на лице расслабленную улыбку, в то время как первые, почти незаметные подрагивания корпуса возвестили, что мы начали вход в верхние слои атмосферы.

– Пилот развлекается как может, – сказал я полушутя, чем вызвал усмешку у солдат. – Наверное, насмотрелся в кают-компании «Стремительной атаки». [6]

Юрген пробурчал что-то невразумительное. Он тоже был закутан в шинель, но, как и все, что он когда-либо носил, она выглядела так, точно была предназначена человеку несколько иных размеров. Юрген страдал от качки во время каждой боевой высадки, но это удивительным образом не сказывалось на его способности сражаться, стоило ему вновь попасть на твердую землю. Я подозревал, что мой помощник с таким вожделением стремился вновь ощутить неподвижную опору под собой, что, дай ему заостренную палку вместо ружья, он набросится на врага с ней, лишь бы не пришлось отступать и возвращаться в воздух.

На этот раз, правда, он мучился не один. Перегруженный шаттл трясло в уплотнившейся атмосфере; он подскакивал, словно пущенный по воде камушек, и везде, куда бы я ни кинул взгляд, я видел бледные, в испарине, лица. Даже мой собственный желудок несколько раз дернулся, угрожая извергнуть в пространство остатки завтрака. Я конвульсивно сглотнул – нет, я не собирался ставить под сомнение честь мундира, не говоря уже о том, чтобы из-за тошноты становиться мишенью для солдатских шуточек.

– Он что, думает, что в какую-то игрушку играет?! – Лейтенант Сулла, командир третьего взвода, – на мой вкус командир излишне горячий, – хмурилась и от этого еще больше, чем всегда, была похожа на вздорную маленькую лошадку. [7]

Несмотря на это, я с радостью принял ее слова как повод отвлечься от моего бунтующего желудка и, воспользовавшись комиссарскими привилегиями, перевел микрокоммуникатор в своем ухе на частоту переговорного устройства корабельного мостика, чтобы задать этот вопрос лично пилоту.