Легенда вулкана - Денис Ватутин Страница 4

Под шлемом было видно ее румянец, выступивший на красиво очерченных широких скулах.

– Вообще, – откашлявшись, произнес полковник, – вы тут главные, вам решать, но с тактической точки зрения…

– Люди, – сказал вдруг Аурелиано, – неужели надо было прилететь сюда, за многие миллионы километров, чтобы увидеть то же самое, что творится везде?

Крис продолжал обреченно молчать, а Ирина смотрела мимо меня.

– Наша жизнь дается нам для того, чтобы что-то понять, – вновь заговорил Скорцес, – кому, какой разведке, каким тайным орденам может быть что-то нужно здесь? Здесь?! Кто из вас обладает такими сокровищами или знаниями, для того чтобы это было необходимо? Вы верите в тайные заговоры и секты маньяков?!

– Ну вообще, – Сибилла мрачно улыбнулась, – тут таких навалом. Мы даже в глюки верим…

– Я бы даже сказал… – начал Сенька.

– А кто же убил Джованни? – с обличающими интонациями выкрикнула пани Аида.

– А с чего вы взяли, что тут заговор? – сощурился Скорцес. – Может, он скрывался от вас, дикой и безумной женщины, которая…

– Это я безумная?! – округлила глаза Дронова.

– Это я безумный, – с горькой улыбкой сказал Аурелиано. – Знайте, что единственный представитель тайных орденов – это я. «Последние Клирики» – это люди, не пытающиеся добавить религиозных догм, а просто стремящиеся стать лучше. Мы являемся ревнителями единственной чистой веры! Мы – клирики! Мы всегда были на страже человеческой чистоты, хотя люди и потеряли чувство правды! Мы ждали конца света, но его не произошло – просто стало труднее жить. На Марсе можно было все начать заново, а вы и тут нагадили своими темными делишками… Великий Перелом ничему вас не научил, несмотря на миллионы погибших… Но я буду верить…

Все, даже ушедший в прострацию Крис, обернулись на него.

– Да, – гордо продолжил Аурелиано, – все испытания, выпавшие на нашу долю, не должны сломать человека – человек не лошадь и не собака: его нельзя сломать давлением – только разум его и вера могут держать его в движении жизни. Я прилетел сюда, как и многие из вас, в надежде на новое человечество. И я – верю в него… Верю, что эта дьявольская цивилизация не отобрала последних останков правды… Меня уже ждут здесь – те, кому нужна правда… Я хочу, чтобы у всех появился шанс… На Марсе нужно построить все заново! Все сделать по-другому! Как вы этого не понимаете? Иначе все умрут, и жизнь окончится!

– Это, конечно, правильно. – Сенька развинчивал свой мушкет и аккуратно складывал в рюкзак.

– Хорош уже на мозг приседать! – не сдержался Йорген.

– Естественно, – язвительно улыбнулся клирик, – приседать на мозг – это бесчеловечно… Что можно еще сказать человеку, который спит? Я устал от этого сонного царства, и Господь призывает меня к действиям! Пускай у вас на одного подозреваемого будет меньше!

С этими словами он дал шпоры своему дромадеру и, выехав из строя, повернул к зубчатой гряде плоскогорья, овеваемый пыльными потоками ветра.

– Скорцес, остановитесь! – крикнула Ирина. – Прекратите! Ваша виза…

– Стойте! – воскликнула Лайла…

Тот даже не обернулся…

– Пусть идет… – неожиданно резюмировал полковник. – Он выбрал.

– Дэн, – позвала Ирина срывающимся голосом, – останови его.

– Иди поучи отморозков молитвам! – крикнул Йорген с издевкой.

– Я не нянька из детского сада! – зачем-то огрызнулся я. – Захочет – догонит! И до города рядом! Позер! Пафосный клоун! Осточертели истерички мне уже…

Ирина как-то грустно, с досадой и разочарованием посмотрела мне в глаза, а затем, тронув поводья своего дромадера, повернула за Скорцесом.

Я вновь крепко зажмурился: у меня до сих пор в ушах стоял вопль «Ящера», лязг бронированных суставов «шатунов», яркие цветы огня и кучи трупов, шевелящихся под гусеницами БМТ.

Я не мог понять этих людей, я не хотел их понимать, несмотря на то что все было и так очевидно: каждый пытается на свой манер… со своей шизой… Господи! Как мне все надоели… И я сам себе – в первую очередь! Люди – это порождение безумного хаоса! Толпа эгоистичных индивидуалистов, которым приходится сожительствовать друг с другом и страдать от своего стадного инстинкта и страхов, сотни страхов… Даже умные, даже адекватные… о чем они говорят? Чего они хотят? Разве есть хоть малейшая надежда, что с этими людьми можно договориться и построить мало-мальски приличное общество здесь, на Марсе? О чем так мечтает циничный идеалист Аурелиано…

Я дал шпоры дромадеру, и Чемба обиженно и глухо тявкнул.

– Ира! Стой! – кричал я, чувствуя себя полным идиотом с упавшим ниже уровня моря авторитетом.

Но она уже возвращалась обратно. Лицо ее было бледным, а глаза – угасшими в прикрытых ресницах.

– Я поддерживаю инициативу лидера смены о расформировании группы «кси-516», – глухо сказала Ирина, покачиваясь в седле, не глядя на меня.

– Поехали в город, – сказал Сенька, который почему-то улыбался до ушей, – а то ща изжаримся, как…

– От города, Артур, – прогнусавил голландец, – я пойду только со свежими картами.

– Поехали быстрее, – махнул рукой Йорген, – вопрос о группе будем решать в городе, а не в чистом поле. Хватит! Я спать хочу!

Растерянные туристы некоторое время озирались по сторонам: то на Ирину, то на исчезающий в пыли силуэт Скорцеса, то на Охотников. Затем все стали медленно разворачивать дромадеров и выстраиваться в колонну.

И мы двинулись дальше…

Кратер Персеполис показался из-за высоких гребней барханов через три часа.

Он выглядел как верхушка прокопченного котелка, из которого торчали чадящие коричневым дымом трубы заводов, сетки дюраля, покрытые пестрыми заплатками разноцветных железных щитов и разных прочих конструкций, натыканных нелепыми многоярусными силуэтами.

Солнце уже бросало боковые лучи на изломанные и волнистые пески, на гребнях которых поднимались пыльные спирали утренних пылевых дьяволов. Небо становилось каким-то неоново-розовым, отливающим немного холодно-голубым. Жизнь продолжалась опять, но меня это не очень трогало – я был выжат до предела и не хотел ничего: словно в бреду я вращал глазами, пытался дремать в седле, но боль мешала расслабиться даже на минуту… Я был напичкан стимуляторами и анальгетиками до предела, но они мешали друг другу действовать.

Чтобы отвлечься от своего состояния, я созерцал смутно знакомые детали ландшафта.

Под утренним небом, освещавшим все вокруг боковым, сиреневатым светом, наши тени, скользящие по неровностям буро-красного песка, казались изумрудно-зелеными. Солнце светило спереди и немного правее, высунув свой румяный оранжевый бок из-за зубчатого горизонта далеких темно-бирюзовых гор. Трещали счетчики радиации.

Облепленное постройками, коммуникационными и жилыми, кольцо кратера Персеполис в чем-то походило на муравейник со скошенным верхом. Оно находилось в южной оконечности огромной долины Амазония, километрах в трехстах севернее кратеров Николсона.