Шолох. Призрачные рощи - Антонина Крейн Страница 4

Я перекатилась вправо и сорвала с бедра любимую спортивную биту. Аванк – бугристое чудовище – уже несся по направлению ко мне, широко раскрыв пасть. Я, будучи весьма субтильным созданием, при желании могла впрыгнуть туда целиком, вот только желания что-то не возникало.

– Мне нужно буквально полминуты, Тинави! – крикнул из угла комнаты Полынь, которого слегка так придавило шкафом.

– Хорошо-о-о-о! – проорала я в ответ, вновь откатываясь вбок. Аванк не отставал, лишь сипло хрипел и стучал по полу жестким хвостом-лопатой.

Колотить по нему битой было решительно бессмысленно. Тогда я начала беспорядочно метать в чудовище попадавшимся под руку скарбом. Аванк, кажется, счел это приятной закуской. Глаза его были блаженно зажмурены, пасть так и оставалась открытой.

Полминуты прошло. Подручные метательные объекты кончились.

– Ар-ар-ар! – заревел аванк, сам себе желая приятного аппетита перед главным блюдом. То есть мною.

Я приготовилась прыгать через морду монстра, как через спортивного козла.

– Сайген, р`га, булээй! – Полынь громко выкрикнул последние слова боевого заклятья Робогайя.

Шоу завершилось мгновенно. Электрический хлыст гадюкой взметнулся под потолок, срезал потолочные маг-светильники, «добил» этажерку, перерубил парочку несущих столбов хижины и располовинил аванка. Столь смущавшая меня пасть с хрустом захлопнулась. Мерзкая тварь упала, дымясь. Дом дымился не меньше – на этажерке, видимо, хранились кое-какие горючие склянки.

Мы с куратором переглянулись, сраженные учиненным нами разгромом.

– Ну, – обескураженно протянул Полынь, – дело закрыто.

И принялся старательно тушить огонь.

– Закрыто?! Нет – ЗАКРЫТО?! – вдруг раздался визгливый, надрывный голос откуда-то… изнутри чудовища.

После чего передняя половина аванка странно задергалась, а тот, кто находился внутри, начал агрессивно и витиевато сквернословить, все громче и громче, сообразно тому, как, кажется, продвигался наружу.

– Наверное, нам надо ему помочь… – слабым голосом проблеяла я.

– Помогай, душа моя, возражать не буду, – проворчал Полынь. Но все-таки сам шагнул вперед и, как мог, поспособствовал процессу освобождения.

И вот под нашими неверящими взглядами на пол хижины вывалился лепрекон.

Целехонький.

Рыжий и миниатюрный, господин Эндерлан Очоа был одет в защитный костюм для работы с токсичными материалами: глухая форма и шлем с воздушным пузырем и брызгалкой. Видимо, именно это и позволило лепрекону прожить столь долго в животе у чудовища.

– Вы! Убили! Моего! Аванка! – возопил господин Очоа, не размениваясь на приветствия или похвалу.

– И спасли вас, – кое-как вернув самообладание, скромно напомнила я.

– Шкуру попортили! А кости-то, кости! А-а-а! – продолжал бесноваться лепрекон, бегая кругами.

Радовало хотя бы то, что за своей профессиональной скорбью он не замечал общих разрушений.

Полынь изловчился, поймал его за шкирку и подсунул ведомственный бланк для подписи. Лепрекон, кажется, хотел цапнуть Внемлющего за запястье, но потом что-то очень красноречивое во взгляде куратора заставило его передумать.

Эндерлан Очоа поставил подпись. Полынь опустил его и молча вышел из дома.

– Вам как-то помочь с уборкой? – вздохнула я, оставшись с пострадавшим наедине. Чучельник чучельником, а хижина его теперь долго не простоит. Без вот этих двух чудных балок-то.

Лепрекон вновь заголосил…

– Все, поняла. До свидания!

– Никаких пепловых свиданий! Валите отсюда, Ловчие!

Заткнув уши, я смылась вслед за Полынью.

* * *

Время близилось к полудню: мы уже вернулись в столицу и теперь шагом вели лошадей вдоль цветущей набережной реки Арген.

Вокруг нас сиял утренний Шолох. «Город магии, загадок и уюта», как гласят рекламные афиши Лесного ведомства, которое несет ответственность за непрекращающийся поток туристов и такую приятную вещь, как связанное с ними золото.

Буйство набережных и аллей, бульваров и знатных поместий, шелестящих рощ и причудливых министерских зданий. Плеск воды, птичье пение, смех, запахи свежего кофе и сдобной выпечки; мальчишки-газетчики, лодки, кентавры и уютные магазинчики – все это обступило нас прельстительным шуршаще-звенящим водопадом.

– Сдадим лошадей и пойдем завтракать в «Сонный грош»! – решил Внемлющий. – Никаких новых дел нам до сих пор не прислали, а значит, мы свободны и вольны греться на солнышке, сколько влезет.

– В последние дни вообще что-то тихо, – прикинула я.

– Да, это классика марта-апреля. Преступность слегка подморожена после зимы и берет передышку перед летним сезоном. Так что весна скорее по профилю Лазарета: несчастные влюбленные, насморки да нервы. Ближайшие два месяца мы с тобой, скорее всего, будем заниматься какой-нибудь мелочовкой. – Куратор расслабленно пнул камешек, тотчас запрыгавший по мостовой.

Как выяснится в дальнейшем, Полынь, при всех своих достоинствах, – никудышная гадалка. Но пока Ловчий продолжал уверенно вещать:

– Поэтому завтра вместо кабинета мы пойдем в тренировочное крыло: я хочу проверить, чему ты научилась по боевым искусствам.

Я азартно пнула все тот же камень, едва остановившийся, и с интересом вскинула брови:

– Звучит как вызов!

– Это он и есть, – доверительно объяснил куратор. – Проиграешь – дальше буду сам тебя тренировать.

Интереса в моем взгляде только добавилось.

– Ох, зря ты это сказал, Полынь! Ведь теперь у меня есть стимул проиграть.

– Только не говори мне, что весна и на тебя влияет, малек, – намеренно строго прищурился Внемлющий. – Ты что, кокетничаешь со мной?

– Пф, еще чего! Я действую из холодного расчета.

– Ну-ка?

– Ты ведь сам рассказывал мне древнее поверье о том, что учиться надо обязательно у лучших. Причем неважно, умеют они преподавать или нет: куда ценнее сам факт того, что тебе перейдет частичка их энергии, опыта и удачи… Так что я очень хочу тренироваться именно с тобой – с тех самых пор, как узнала, что у тебя были лучшие показатели по бою среди студентов Теневого факультета всех времен.

Полынь усмехнулся, а потом педантично уточнил:

– Высший балл был у моей тетушки Тишь ^[1]. Но из мужчин – у меня, да. В любом случае следует признать, что все это было очень много лет назад.

– Вот и проверим: вдруг теперь я разобью тебя в пух и прах?

– Да я съем свою хламиду, если ты меня победишь!