Тень моей хозяйки - Мария Фир Страница 4

Я маленькими глоточками пила вкуснейший сок со льдом и ловила каждое слово, доносящееся со стороны навеса. Итак, Сарф действительно был молод и весьма самонадеян. У него были золотистые волосы, громкий голос и крупное мускулистое тело, затянутое в дорогие шелка, которые едва ли не трещали на нём по швам.

Сначала господа говорили тихо, потом градус разговора постепенно возрастал, и я не могла разобрать почему. Быть может, пропорционально выпитому вину или по какой-то иной причине?

— Мы заключили сделку, Гедрис, а теперь вы идёте на попятную! — вскричал Сарф.

— Цены на миралит растут с каждым днём, скажите спасибо вашей доблестной веллирийской Инквизиции! — парировал мой хозяин.

Выходит, они спорят о цене, назначенной за меня.

— За четыре тысячи я куплю двух таких девиц!

— Не купишь!

— Тогда отдай мне её ошейник за две с половиной, как договаривались, а рабыню оставь себе!

— Цена на рабыню не изменилась, она по-прежнему стоит пять сотен, а вот ошейник подорожал на тысячу, — твёрдо сказал магистр Гедрис.

Они направились ко мне, и меня вновь захватило волнение. Сейчас, сейчас всё решится!

— А ну встань и посмотри на меня! — приказал мне Сарф, и я поспешно вскочила на ноги, нечаянно расплескав остатки сока.

Нет, он не был добр. Глаза его были холодны и источали такую ненависть, что мне стало зябко, несмотря на жару. Усмешка напоминала оскал хищника — жестокого и беспощадного.

— Четыре тысячи и ни золотым меньше, — повторил хозяин.

— Вижу, что кобылка строптивая, все магички в цепях такие. Три с половиной. И я хочу посмотреть на неё без одежды! Ты ведь не собираешься продать мне кота в мешке? А этот убогий наряд иначе как мешком не назовёшь.

И почему я решила, что Гедрис не станет меня продавать этому человеку? Что за глупость, в самом деле? Дай моему хозяину чуть больше золота — и он согласится на всё что угодно. Даже на то, чтобы этот Сарф опробовал меня прямо здесь, на циновке.

— Разденься, — бросил мне хозяин. — Тогда этот жадный господин поймёт, что я не завысил цену, а занизил её.

Пришлось повиноваться. Трясущимися руками я расстегнула пуговицы платья — одну за другой. Теперь я поняла, для чего мне купили именно такое, а не обычное девичье платье с застёжками на спине. Чтобы легче было меня… демонстрировать, да. В глазах было темно. Я почувствовала, как хозяин распахнул на мне одежду, предусмотрительно выставив вперёд навершие посоха. Прикасаться ко мне он не позволял.

Сарф рассматривал меня, а мне казалось, будто не взгляд, а липкая змея ползает по коже — так это было отвратительно.

— Она девственница? — вымолвил наконец покупатель.

— Несомненно. Девственница. Четыре тысячи — и она твоя.

Видимо, от волнения я начала терять рассудок, потому что тёмный туман перед глазами никак не желал рассеиваться. Более того, его заметили и телохранители, а после — и магистр с Сарфом тоже.

— Что это за… — Гедрис вскинул посох.

— Простите, что вмешиваюсь, господа! — Звонкий женский голос выдернул меня из морока.

Я поспешно запахнула платье. Женщина нам не мерещилась. Молодая стройная волшебница в изумрудной мантии стояла передо мной, поочерёдно разглядывая магистра Гедриса и обескураженного Сарфа. Эффектное появление, ничего не скажешь, — просто вышла из сумрачного тумана.

— Шла мимо и услышала ваш спор… Так вот, я готова купить эту девушку за пять тысяч. У меня с собой наличные. Идёт?

Мой хозяин широко открыл рот, потом спохватился и закрыл. Сарф скривился так, словно съел что-то невыносимо кислое или горькое.

— С кем имею честь? — выдавил наконец магистр Гедрис.

— Адриана Гилмур, — представилась волшебница. — Остров Асфа.

— Вы из Веллирии?

— Да, — улыбнулась она.

— Мне сегодня несказанно везёт на… веллирийцев. — Хозяин склонился к её руке.

— Призывательница! — презрительно фыркнул Сарф. — Я думал, вас всех перебила Инквизиция.

— Пять тысяч за девушку, — напомнила она, скользнув по мне взглядом.

— Согласен, — быстро сказал магистр Гедрис.

И тогда обиженный Сарф, как мне показалось, раздулся и увеличился в размерах так, что рубашка затрещала на его плечах. Он склонился над хрупкой призывательницей и рявкнул что было мочи:

— Пять с половиной!