Услышать эхо - Алексей Фомичев Страница 4

Коновалов и Трофимов переглянулись. Раз генерал не рискует даже доложить об этом руководству, значит, сильно сомневается в успехе дела. И не хочет подставлять себя, да и помощников.

— Что у нас с кандидатами в… агенты? — спросил Раскотин. — Это, кажется, было на тебе, Илья?

— Да. — Трофимов раскрыл папку. — Я подобрал несколько человек. Не без помощи наших друзей из частных структур. Но двух кандидатов предлагаю лично.

— Кто это?

— Мои бывшие сослуживцы, товарищ генерал. Глеб Щеглов и Денис Навруцкий.

Генерал отвел взгляд в сторону, вспоминая названных людей. Трофимов включил ноутбук, вывел на экран папку с фотографиями и показал Раскотину.

— Вот они, товарищ генерал. Узнали?

Тот всмотрелся в лица, кивнул.

— Припоминаю. Этот вроде Щеглов.

— Верно.

— А это Навруцкий. Изменились ребята…

— Так ведь больше шести лет прошло.

— Да-а…

Раскотин отодвинул ноутбук и откинулся на спинку дивана. Перевел взгляд с фотографий на полковника.

— Ну рассказывай! Почему именно они. И с какой стати ты решил, что парни вообще согласятся работать? Я так понимаю, они на гражданке?!

— Да, товарищ генерал. Вышли в запас после окончания срока первого контракта. После войны. Начну со Щеглова…

Рязань, Дягилево, коттеджный поселок

…Все, не будет больше нам побед!

Лежим у берегов Мадагаскара.

От лодки, что была красивей всех,

Осталось лишь одно пятно соляры!

Струны раздолбанной вконец гитары дребезжали при каждом касании, производя не очень внятные звуки. Но это мало смущало исполнителя, самозабвенно выводившего довольно приличным баритоном старую песню. Еще меньше это смущало слушателей. Все они находились в том состоянии, когда музыка, какого бы качества она ни была, шла, как говорят, в тему.

…Тебе, родная, это не понять.

Как гнется бортовая сталь литая.

Как трудно легким кислород глотать.

Которого и так в отсеках мало…

Глеб лежал на широком диване, забросив ноги на высокую спинку и закрыв глаза. Его собутыльники — три простецки одетых мужика — примостились на старом коврике. Перед ними прямо на полу, застеленном газетами, стояли две бутылки водки, нехитрая закуска и стаканы, наполовину наполненные горючей жидкостью.

…И пальцы прилипают к клапанам.

И помпа уж залита до мотора.

И лодка не похожа на корабль,

Похожа на разбитую основу…

Судя по судорожным движениям кадыков и тоскливым взглядам, выпить гостям хотелось очень. Но они внимали певцу, стоически перенося вынужденную паузу. В конце концов, он хозяин, он ставил выпивку, ему и решать, когда пить.

Вот и сидели гости, вздыхали, смотрели на бутылки и косились на могучую фигуру Глеба с немалой долей зависти. Он-то уже успел принять на грудь никак не меньше трехсот грамм. Гуляет человек. Горе заливает…

Последние слова Глеб провел во весь голос, ударил по струнам и тут же прижал их рукой.

— Ша!

Сел, с некоторым трудом зафиксировав взгляд на гостях, глянул на бутылки, на открытые консервы, грубо нарезанный хлеб и пластиковые тарелки, заполненные салатами. Потом обвел взглядом комнату. Недавно поклеенные обои, новые оконные рамы, аккуратные прямоугольники розеток и выключателей, свежеокрашенный плинтус. Большое помещение. Пустое…

Взгляд перешел на мужиков.

— Здесь?! Мусор вынесли?

— Да… — вразнобой ответили те.

— А веранду покрасили?

— Еще вчера. Все, хозяин, дело сделано. Завтра можешь мебель завозить.

— Угу…

Глеб помотал головой, прогоняя тяжесть, махнул рукой.

— Деньги отдам завтра, как договорились. А сейчас… по стакану — и топайте.

Мужики синхронно вздохнули — хреновое настроение у хозяина, даже об угощении забыл. Но спорить не рискнули. Знали, что бесполезно. И опасно. Вон месяц назад один поспорил. До сих пор хромает.

Они быстро опорожнили стаканы, зажевали хлебом и начали вставать, отряхивая брюки. Потом попятились к выходу.

— Эй! — поморщился Глеб. — Забирайте. Не пропадать же добру. Выпейте за…

За что выпить, он не придумал и махнул рукой: мол, сами сообразите. Мрачным взглядом проводил повеселевших мужиков, потом встал, подошел к распахнутому окну. Провел ладонью по голой груди, размазывая мутные капли пота, вздохнул. Вдруг вспомнил лицо жены, недовольное, раздраженное, чужое…

— Вот и дом готов. Как обещал. Ты же этого хотела, Оксана. А что получилось?..

Он невесело усмехнулся и сильно вмазал ладонью по стене. Гулкий звук удара неприятно кольнул слух и окончательно испортил настроение…

— …Месяц назад Щеглов развелся с женой, — изредка косясь на бумагу, докладывал Трофимов. — Она забрала сына и переехала к родителям. Точная причина развода неизвестна, но Глеб сильно переживает. Жену очень любит, в ребенке души не чает. Почти одновременно с этим Глеб вышел из бизнеса, которым занимался последние годы. Эти события сильно повлияли на него. Никуда не выходит, сидит в новом доме, который достраивают. Начал пить.

— Сломался?

— Не совсем. Нервы сдали. Больше чем уверен, Щеглов сам выйдет из кризиса.

Коновалов покривил губы.

— И это ваш кандидат?

— Да. Не стоит делать выводы, только исходя из событий последнего месяца. На самом деле Глеб Щеглов — человек сильный, волевой. Прекрасно подготовленный боец. До последнего времени уделял большое внимание поддержанию формы. Регулярные тренировки, здоровый образ жизни. Ко всему прочему — отличный специалист по владению холодным оружием.

— Это имеет какое-то значение?

— Да.

Коновалов покосился на генерала и промолчал. Раз Трофимов говорит — так оно и есть.

— Теперь Навруцкий, — вытащил из папки новый лист Трофимов. — У него ситуация еще сложнее…

Москва, Марьино, жилой комплекс

…Сегодня он впервые смог позволить себе ничего не делать. Впервые за последний год. Целый день без работы, без тренировок, без изучения прессы, без ночных прогулок, без постоянных мыслей о том, что должен, что обязан…

От этого было как-то пусто на душе. Пустота, смешанная с удовлетворением и досадой. И боль. Боль за этот год хоть и утихла, но не прошла полностью. Боль от воспоминаний, от мыслей. От потери…

Дэн снял накладку с кисти и посмотрел на тыльную сторону ладони. «Жидкий лед» действовал безотказно, опухоль почти сошла. Только легкая синева и слабая боль напоминали о неудачном ударе.