Оникс и слоновая кость - Минди Арнетт Страница 4

Она вскочила, и тут дверь распахнулась. В комнату, благоухая барбарисовой наливкой, вошла соседка, с которой Кейт на пару снимала комнату.

– Все валяешься? – Белобрысые брови Сигни приподнялись, почти скрывшись под золотистой челкой. – Случилось что? – Она зевнула, махнув на смятую постель Кейт.

Ее безрукавка и бриджи пребывали в несколько растрепанном состоянии, намекая на причину, по которой Сигни не явилась ночевать.

– Да так, ничего.

Кейт принялась собирать одежду, которую вчера вечером побросала на пол – не до того ей было, чтобы аккуратно все складывать. Поморщилась, натягивая нечистую почтарскую блузу поверх собственной.

Того, кому пришло в голову, что голубой цвет отлично сочетается с ездой на лошади, следовало выпотрошить, а затем четвертовать.

– Который час?

– Почти восемь. – Сигни плюхнулась на свою кровать, стоявшую у двери.

В их крошечной комнатушке можно было только сидеть на кроватях.

– Если поторопишься, еще успеешь на перекличку, – добавила она.

Обе соседки служили на почте и прекрасно знали, чем грозит опоздание. К счастью, у Сигни сегодня был выходной.

– Надеюсь, боги будут милостивы ко мне. – Кейт натянула черные рейтузы и пеплум. Времени на то, чтобы умыться и переплести косу, не оставалось.

– Слыхала? В город прибыл кто-то из королевской семьи. – Глаза Сигни сверкнули.

– Чего-чего? – Кейт, затягивавшая ремень поверх блузы, застыла.

Соседка кивнула, подняла ногу, вытащила из-за голенища сапога нож и, растянувшись на кровати, принялась лениво подкидывать его одной рукой.

– Не знаю, кто именно, но какая-то важная шишка.

– Ясно.

У Кейт перехватило дыхание. Тормейны в городе… Кто же? Она постаралась выкинуть мысли о королевской фамилии из головы. Кто бы это ни был, Кейт это больше не касалось. Прошлое осталось в прошлом.

– Тогда понятно, почему не звонил утренний колокол.

– А он разве не звонил? – Сигни, по-птичьи склонив головку, продолжала рассеянно жонглировать ножом, не сводя глаз с Кейт.

Хотя они дружили уже больше двух лет, Кейт понятия не имела, где Сигни выучилась подобным фокусам. Она была родом с Ишских островов и никогда не рассказывала о своей прежней жизни и о том, что привело ее в Иней. Кейт подозревала, что ее подруга либо бывшая циркачка, либо воровка.

– Если б знала, пришла бы пораньше и разбудила тебя, – добавила Сигни. – Интересно, почему не звонили?

– Особы королевской крови не любят, когда их будят ни свет ни заря. – Кейт скорчила гримасу.

Она несколько погрешила против истины, впрочем, времени пускаться в объяснения тонкостей придворного этикета не было. На Ише тоже имелись свои короли, только там не требовалось закрывать городские ворота: на островах ночные дрейки не водились.

«Зачем ты перебралась в Иней, Сигни?» – вертелось на языке Кейт. Она внезапно подумала о Пипе. Если бы он родился на Ише, был бы сейчас жив. Подавив приступ угрызений совести, она двинулась к двери.

– Ну, я пошла.

– Погоди, Кейт. У меня для тебя подарок.

Кейт обернулась, привлеченная неподдельной радостью в голосе подруги, да так и ахнула: Сигни протягивала ей серебряную цепочку, украшенную мелкими самоцветами. Чарокамни светились – видно, заколдованы были совсем недавно и волшебство еще не рассеялось.

– Лунный пояс?

– Я же обещала, что добуду его тебе. – Сигни гордо улыбнулась и разжала ладонь, в которой держала пояс. – Возьми. И научись уже радоваться жизни. Бери пример с меня.

Против воли Кейт приняла подарок. От одной мысли о назначении пояса ее замутило, словно она наглоталась червей. Незамужней девушке даже иметь такую штуку считалось непристойным, не то что носить.

– Э-э, спасибо, Сиг, но я и без того радуюсь. – Кейт попыталась вернуть пояс.

– Вкалывая от рассвета до заката? – Сигни погрозила пальцем. – Вот уж радость так радость!

– Для меня – да.

Больше всего на свете Кейт любила лошадей. Почтарская работа была для нее в удовольствие. Если забыть, конечно, о вчерашнем вечере.

– Кроме того, – продолжила она, – ты знаешь, что мне этот пояс ни к чему.

– Вот именно, – в глазах Сигни мелькнул лукавый огонек. – Самое время найти хорошего парня для любовных утех, тогда, глядишь, и нужда в поясе появится.

Чувствуя, что краснеет, Кейт засунула лунный пояс в единственный карман пеплума, проследив, чтобы наружу не торчало ни камешка. Наденет его потом, после переклички. Или не наденет.

– Мне пора, Сиг.

– Беги-беги, – Сигни махнула рукой в сторону двери, – и да пребудет с тобой Аслар.

Приподняв подол пеплума, Кейт решительно миновала узкий коридор и сбежала по еще более узкой лесенке. Если она опоздает на перекличку, на ее долю останутся самые невыгодные и трудные рейсы. После того, что случилось с Пипом, ей только этого и не хватало.

Чем ниже она спускалась, тем гуще становился жирный кухонный чад. Стены и перила покрывал скользкий налет. К тому времени, когда она выйдет отсюда, ее лицо и волосы тоже сделаются сальными, но ничего не поделать, раз она снимает комнату в «Пройдохе и кубке». Вонь от вареного мяса и гнилого лука насквозь пропитали ее одежду, почти заглушив такой же стойкий, но куда более приятный запах конюшни. Кейт с Сигни предпочли бы жить на почте, однако почтарок было немного, и отдельного женского общежития там не предусматривалось.

Она свернула на кухню и прошмыгнула к двери между поваром и подавальщицей. Повар возмущенно заорал, куда, мол, ее несет, но Кейт стрельнула в него глазками, мило улыбнулась и, пробкой вылетев наружу, двинулась влево по проулку. Под ногами хлюпала грязь, забрызгивая подол пеплума. Вскоре она вышла в Хлебные ряды.

И сразу же уткнулась в толпу.

– Дрейки вас подери! – ругнулась она себе под нос.

Улица, всегда немного людная, теперь напоминала сеть рыбака с богатым уловом. Везде было не протолкнуться: щебечущие дамы в кружевных цветастых платьях с длинными прорезными рукавами, мужчины в бархатных и шелковых камзолах и до блеска начищенных сапогах. Повсюду сверкали драгоценные ожерелья и разукрашенные самоцветами кушаки; кое-где ярко светились чарокамни, заколдованные с целью подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки хозяев, а некоторые только слабо переливались на солнце. Кейт удивленно поцокала языком. Все это великолепие совершенно не вязалось с Хлебными рядами.

На каком-то купце красовалась перевязь, сделанная из целой шкуры маленького ночного дрейка. Голова рептилии, сжимавшая в зубах собственный чешуйчатый хвост, свешивалась с одного плеча, а лапы крест-накрест оплетали грудь торгаша. В глазницы были вставлены блестящие черные камни, отчего дрейк казался почти живым. Кейт едва подавила смешок: уж больно нелепо смотрелся трофей. Никто в здравом уме не поверит, что этот седобородый пузан самолично прикончил ночного дрейка.