Почти как три богатыря - Николай Шмигалев Страница 4

Если это кому-то что-то говорит, то теперь вы представляете, в какое место отправлялся царь – в самые, что ни есть, задворки империи.

Поэтому и кортеж был соответствующий. Первой в походной колонне стояла бронированная заморская колесница ручной сборки с вращающимися спереди и по бокам обоюдоострыми лезвиями, которую государю, по спецзаказу собирали в Илладии. На ней помимо возницы имелись места для двух арбалетчиков, стоявших наизготовку возле бойниц. Затем расписанная золотом лимузиновая карета самого царя, с увеличенной базой и усиленной ходовой частью. И заключала кортеж открытая повозка, запряжённая четвёркой тяжеловозных лошадок – першеронов, на которой была установлена скоропалительная мортира и располагался дежурный боевой расчёт суровых ратников-пушкарей. Помимо царских штандартов, развивавшихся на передке, все транспортные средства были оборудованы проблесковыми факелами.

Вот в каком солидном сопровождении, прихватив с собой только хитромудрого советника-подстрекателя боярина Годуновича, царь отправился к ведьме за подмогой.

Выехав из стольного града, кортеж миновал несколько зажиточных деревень и подъехал к «Черноборью». Узревши издали приближавшийся караван с царскими штандартами, стоявшие на посту-заставе около леса стражи вытянулись во фрунт и, отдав воинское приветствие, проводили взглядом промчавшийся кортеж государя-батюшки.

– Эка приспичило государю, коли самостийно в гиблое место сунуться решил! – покачал головой начальник караула, когда дорожная пыль, поднятая колёсами кортежа, осела на землю.

– Наверное, опять к Бабе-Ягодке за кремом из омолаживающих яблок для царицы помчался, – выдвинул версию один из караульных и сплюнул вслед.

– Или за пилюлями окаянными, плоть будоражащими, – криво усмехнулся второй.

«Начкар» зыркнул строго на болтунов, и те прикусили свои длинные языки.

Не знали ничегошеньки они о беде великой, не ведали. Вот и несли чушь всякую.

А царский кортеж тем временем продолжал свой путь по заколдованному местами лесу. Спустившись с очередного холма, кортеж подъехал к развилке-перекрёстку и остановился. Боярин Годунович по велению царскому выпрыгнул из кареты и подбежал к указующему камню, на котором мелким шрифтом было выгравированы адреса более-менее значимых жителей «Черноборья». Проблема была в том, что такие тёмные личности, как Баба-Ягодка, обладавшие мобильными жилищами, как-то: терема на куриных окорочках, одно-двухкомнатные самоступы, берлоги-сороконожки, саморойные норы или ещё что-то в этом нечистом духе долго на одном месте не застаивались, чтобы двигательные рефлексы жилищ не атрофировались. Из-за этого егеря-почтальоны с ума сходили, кружа по зловещему лесу в поисках соответствующих адресатов (по крайней мере, такой была официальная версия их сумасшествия). Во избежание этого, мягко говоря, недоразумения и был придуман фокус-покус с камнем, указующим место последнего пребывания того или иного субъекта. Вот вельможа Годунович, аки мифический Ахиллес, с сердцем в пятках, бойко покружил вокруг камня и, найдя нужный поворот и указав колесничному вознице поворот направо, запрыгнул в царёву карету.

– Далече ещё? – озабоченно поглядывая на темнеющее небо, спросил Годуновича государь.

– Совсем уже рядом, – переведя дух, ответил боярин. – Третья поляна слева.

Спустя буквально пять минут царский кортеж свернул на просеку и, выехав на небольшую утоптанную полянку, остановился аккурат напротив генномодифицированной избушки с закрытыми наглухо ставнями, которая скучающе переминалась с одной гигантской куриной лапы на другую. Зрелище было не для слабонервных, и Годунович уже сто раз проклял свою болтливость, но деваться ему было некуда. По приказу царя-батюшки (не царское это дело с избушками дискутировать) он вышел из кареты и достал шпаргалку.

– Терем-терем, теремок, – стал зачитывать боярин круговоротное заклинание. Избушка перестала раскачиваться и, прислушиваясь, замерла. – Ты не низок, не высок. Не яранга ты, не чум. Хоть не юрта, но кочуешь. Ты мобильней, чем вигвам, обернись-ка входом к нам, – закончил читать Годунович, но избушка так и не шелохнулась.

– Пожалуйста! – раздался подсказывающий шёпот из государевой кареты.

– Ах, да! – хлопнул себя по лбу Годунович и заискивающе улыбнулся избушке. – Пожалуйста!

В этот раз терем-теремок не заставил просить себя трижды, довольно резво для своих массогабаритных характеристик развернулся на сто восемьдесят градусов вокруг своей строительной оси, также резко затормозил входом напротив кортежа и присел к земле так лихо, что сорвал висевшую над входом вывеску «Ведьма и в сто сорок пять Баба-Ягодка опять». Что это: девиз или скрытая реклама, боярин Годунович додумать не успел, так как в избе одновременно с избушкиным приседом раздался грохот утвари и непристойная ругань.

– Кого сюда черти принесли?! – выскочив на крыльцо, закричала, словно ошпаренная опрокинувшимся чугунком, ведьма Баба-Ягодка, в самом соку, не по годам косметически зачарованная женщина.

* * *

Тут, я считаю, необходимо сделать небольшое, допустим лирическое, отступление и сказать пару слов про этот весьма любопытный персонаж – Бабу-Ягодку. Ведьма её уровня могла запросто очаровать кого угодно, когда угодно, где угодно и как угодно. Сами понимаете, в подобного рода сказках, опытная ведьма, без особых ухищрений может в мгновение ока обернуться «секси гёрл» на неопределённый промежуток времени, и если бы не предательский возрастной целлюлит, от которого ни одна ведьма не может отделаться в силу законов природы (прошу не путать с жестокими законами джунглей), то наивным женихам: царевичам, королевичам, султановичам и прочим пришлось бы туго, потому как хитрую ведьму, только по этим признакам и можно было отличить от любого другого юного невинного создания, которому до ведьмы, было ещё как до золотой свадьбы. Но, тем не менее, уважаемые господа, так как в данный момент эта ведьма вам ничем не грозит, расслабьтесь и смело вообразите Бабу-Ягодку эдакой «фигуристой пышногрудкой» с очаровательной родинкой над верхней, пухлой, как у Анджелины, губкой. Милые дамы, вы тоже можете не напрягаться, так как какой бы вы не старались вообразить себе эту ведьму, всё равно ваше уникальное воображение рисует старую, толстую и горбатую бабу-«жабу» с бородавкой на большом носу. На этом «лирическое отступление» прошу считать «закрытым». Вернёмся к сказке.

* * *

Приглядевшись, в сгустившейся темноте Ягодка разглядела Годуновича.

– Ты чего здесь околачиваешься, подлиза государева? – напустилась ведьма на боярина. Тот пытался ей глазами показать, мол, он не один, а с первым лицом государства, но та приняла его подсказки за порочные знаки внимания и пуще возмутилась. – И не строй мне тут глазки, бесово отродье. Тьфу, на тебя, охальник! Как самодержцу зелье-отраву готовить, так Ягодка, а как замуж – так баба глупая! Ещё раз тьфу на тебя!

– Да уймись ты, дура Ягодка! – зашикал на неё Годунович, пока царь сам не подошёл и чего лишнего не расслышал. – Мы с самим царём-батюшкой к тебе по делу государственному прибыли. А ты тут ахинею крамольную несёшь, на каторгу нарываешься.