Темная сторона [= Вершитель ] - Макс Фрай Страница 4

Я сдавленно хихикнул, цапнул аппетитный горячий медовый пончик и отправился обратно, в обеденный зал. Там царила настоящая идиллия: тройняшки дружно налегали на сладенькое, а Мелифаро пялился на сие чудесное зрелище. Гремучая смесь нежности и печали на его лице показалась мне самым невероятным чудом этого щедрого на чудеса Мира. До сих пор мне и в страшном сне не могло присниться, что парень способен корчить такие проникновенные рожи… На месте Кенлех я бы сдался уже сегодня вечером, честное слово!

Несколько минут спустя я решил, что с меня, пожалуй, хватит. Дальнейшее созерцание душещипательной мелодрамы, разыгрывающейся в «Меде Кумона», заставит меня залиться медовыми же слезами, а потому пора убираться отсюда, пока не поздно.

К тому же я был не так уж далеко от «Армстронга и Эллы». Мне пришло в голову, что заниматься собственной личной жизнью гораздо приятнее, чем совать нос в чужую. Приняв столь разумное решение, я покинул «Мед Кумона» и пешком отправился на улицу Забытых Снов.

Уже темнело. Лиловые сумерки весеннего вечера смешивались с оранжевым светом фонарей. Силуэты прохожих отбрасывали причудливые ломкие тени. Я с изумлением обнаружил, что не могу разглядеть на крупных разноцветных плитках тротуара собственную тень: очевидно, чудесный плащ старого укумбийского пирата делал незаметным не только меня самого, но и ее.

Некоторое время я развлекался, разглядывая тени прохожих. Иногда было совершенно невозможно понять, кому принадлежит вытянутый темный силуэт, дрожащий в рассеянном свете фонарей. Теоретически я понимал, что ноги тени должны соприкасаться со ступнями ее хозяина, но мне начинало казаться, что тень скользит по тротуару совершенно самостоятельно, а того, кто ее отбрасывает, вовсе нет в природе — или, по крайней мере, поблизости. В конце концов я решил, что надо бы расспросить Джуффина: может быть, в этом прекрасном Мире, странные законы которого до сих пор почти мне неизвестны, некоторые тени действительно имеют привычку выходить из дома самостоятельно, не дожидаясь своего владельца?

На пороге «Армстронга и Эллы» я нерешительно притормозил. Честно говоря, меня здорово подмывало зайти туда не снимая волшебного плаща и немного понаблюдать за Теххи. Может быть, мне удастся понять, какая она на самом деле, когда ей не приходится быть «зеркалом», отражающим меня или еще кого-нибудь из ее собеседников?

Черт, мне ужасно хотелось это сделать, но я вовремя остановился. Подумал: а если бы подобный плащ оказался у Теххи, и ей вздумалось бы отправиться на охоту за моими тайнами? Пожалуй, такой оборот дела совершенно меня не устраивал. У меня, следует признать, имелись секреты, которыми мне не хотелось с ней делиться.

Самой страшной тайной, конечно, были сны, в которых я шастал на свидания к ее непостижимому папочке, Магистру Лойсо Пондохве, которого давным-давно считают мертвым… И еще, конечно, я был ужасно рад, что Теххи не могла наблюдать за мной в тот теплый зимний день, когда леди Меламори затащила меня в сад бывшей резиденции ордена Потаенной Травы. Память тогда сыграла со мной дурную шутку, волна сожалений о несбывшемся накрыла меня с головой и грозила унести — ой как далеко! И все это наверняка было огромными буквами написано на моем лице…

И еще у меня имелось великое множество совершенно пустяковых, карликовых тайночек, в которые я тоже не собирался ее посвящать. Например, мне не хотелось бы, чтобы моя прекрасная леди однажды застала меня ковыряющим в носу. Или, скажем, сварливо распекающим ленивого курьера. Или, еще хуже, в разгар кровавой свалки, которую я устроил на пляже одного новорожденного мира, — нечем тут гордиться!

Теоретически Теххи вполне могла обладать точно таким же личным архивом под грифом «совершенно секретно». Во всяком случае, она имела на это полное право. Поэтому я решительно снял с себя волшебное рубище покойного укумбийского пирата и зашел в залитый голубоватым светом зал «Армстронга и Эллы» заметный настолько, насколько это вообще возможно.

— И вдруг тебя занесло сюда каким-то сумасшедшим ветром, в самом начале вечера. Какая роскошь! — улыбнулась Теххи.

Она вообще довольно редко дает себе труд делать вид, что мое появление вызывает у нее чувство глубокой скорби. Но сегодня она как-то уж очень явно обрадовалась моему внезапному приходу, и это было просто великолепно!

— У Джуффина случился тяжелый приступ человеколюбия, и он отпустил меня попрыгать, чуть ли не до полуночи, — объяснил я, усаживаясь на высокий табурет.

Многочисленные посетители замерли от восторга: на их глазах разворачивалась очередная серия романа «грозного сэра Макса» и дочки Магистра Лойсо Пондохвы, «Великого и Ужасного». Все-таки тяжело быть простым обывателем в мире, где нет телесериалов: приходится довольствоваться обыкновенными сплетнями, а такие сцены, как наше с Теххи принародное свидание, — редчайший дар судьбы!

Впрочем, сама Теххи косилась на этих милых людей с заметной неприязнью.

— Целоваться мы, пожалуй, не будем, — решила она. — Бесплатно развлекать почтеннейшую публику — не моя стезя…

— Да? Жалко, — огорчился я. — Лично мне хочется…

Потом я не отказал себе в удовольствии пересказать Теххи драматические подробности из жизни сэра Мелифаро, свидетелем которых я только что был.

— Да, у этих куманцев смешные обычаи, — рассеянно улыбнулась Теххи. — А медовый суп — это действительно ужасно, я один раз пробовала. Но эти девицы жрут его так, что брызги летят… Не завидую я бедняжке Мелифаро!

— Я тоже. Ежедневно обжираться сладким супом — я бы умер!

— Это как раз — не самое страшное! — фыркнула Теххи. — Я говорю о том, что ему будет довольно трудно уговорить Кенлех просто остаться с ним наедине, — я уже молчу обо всем остальном!

— Да? А мне показалось, что он ей тоже нравится. Психолог из меня, конечно, тот еще… Но на сей раз я, кажется, не ошибаюсь.

— Дело не в том, кто кому «нравится». Просто эти девочки привыкли к тому, что их всегда трое… Наверное, небо должно рухнуть на землю, чтобы Кенлех поняла, что какое-то событие может произойти только с нею одной, а не со всеми тремя сразу. Я понятно выражаюсь?

— Вполне. Бедняга Мелифаро, пожалуй, его дела действительно плохи… Слушай, а может быть, мне следует вмешаться?

— Попробуй! — рассмеялась Теххи. — Ты же их царь, да еще и законный муж. Просто скажи Кенлех, что даришь ее своему другу, и дело с концом!

— Да уж… — я озадаченно покачал головой. — Ладно, ну их всех к темным магистрам! Насколько я помню, у тебя в последнее время завелась какая-то помощница. Вот пусть она и работает, а мы с тобой куда-нибудь сбежим. Когда еще у меня выдастся свободный вечер! А в совместных прогулках по утрам есть что-то жуткое: словно идешь не то на похороны, не то на рынок…

— И куда мы сбежим?

— Еще не знаю. Туда, где ты будешь со мной целоваться, наверное.

— О, таких мест в Ехо — хоть отбавляй! — заверила меня Теххи.

Мы изумительно провели вечер: романтический вирус, который я подцепил от горемычного Мелифаро, явно этому способствовал. Дело зашло так далеко, что за час до полуночи я послал зов Джуффину и нахально заявил, что могу «немного» задержаться.