Запечатанный мир - Лука Каримова Страница 4

Утром Сусперия проснулась от легкого перезвона. К счастью, будильник не раздражал своим тиканьем, иначе она бы разбила его о стену, оставив на полу позолоченные детальки.

Умывшись и одевшись в университетскую форму, девушка бросила взгляд в зеркало. На ней была темно-синяя рубашка, а грудь и талию подчеркивал черный корсет. Темная юбка едва доставала до щиколоток. Каблуки Сусперия не носила ввиду активной ходьбы. Лишь однажды ей не повезло обуть туфли, из-за чего она едва не свалилась с лестницы вместе со стопкой книг в руках. К счастью, обошлось отбитой попой и содранными ладонями, а не переломом. Об этом случае Сусперия так и не рассказала Алистеру, иначе это стало бы очередным поводом для его негодования.

«Но, позвольте, как можно привыкнуть к длинной юбке и туфлям, когда в своем мире ты носишь их раз в год, а в остальное время надеваешь джинсы и кроссовки».

С юбкой, как с неотъемлемым элементом формы, она вынуждена была смириться, а вот в поисках удобных ботинок на танкетке пришлось обежать полгорода, прежде чем они с Камилой их нашли.

Зевая, девушка убрала волосы под ленту-ободок, чтобы они не мешали ей сосредоточиться.

В университете ее прическа стала первой темой для сплетен. Алистер объяснил ей, что в их обществе большая редкость увидеть девушку с короткой стрижкой, оттого Сусперия и привлекает внимание. До мнения окружающих ей не было дела.

«Важно поскорее вникнуть в учебный процесс и освоить открывшуюся во мне после перемещения магию».

Вначале ей было очень тяжело. Шутка ли — стать жертвой семьи. Открыть для себя новый, неизвестный, но полный волшебства мир. Познавать его и бояться сделать что-нибудь не так. Не говоря об этикете, одежде и всем том, что должна знать приличная девушка, живущая в одном доме с Кросманом. Почему он ее не выгнал? Сусперия не раз задавалась этим вопросом. Но свои душевные терзания и тоску по дому она предпочитала переваривать в одиночестве.

Камила показала ей дом. В противоположном спальному крыле оказался зимний сад. Там, рядом с декоративным фонтанчиком среди кустовых роз, стоял старый рояль. Сусперия подолгу на нем играла, вспоминая детские уроки, которые брала у соседа по лестничной площадке, старика-пианиста. В свое время он хвалил Сусанну-Сусперию.

Игра успокаивала девушку, но стоило ей вспомнить, как с ней поступили в родном мире, на глаза наворачивались слезы.

Брызнув на запястье нежный парфюм, Сусперия поторопилась к завтраку.

Под пристальным взглядом Алистера она как следует поела, оставив на тарелке крошки от тостов и следы малинового джема.

— Не забудь, что на этой неделе у тебя зачет по зельеварению, — напомнил лорд, допивая кофе, над его верхней губой осталась молочная пенка.

— Как скажете, профессор Капучино, — сдерживая смех, сказала Сусперия и потерла свои губы пальцем.

Алистер откашлялся и смахнул пенку салфеткой.

— Да ладно, мог бы и оставить. Представляешь, как бы было забавно, — она встала из-за стола, расправив юбку.

— Обхохочешься, — от слов Алистера повеяло холодом.

Вдвоем они перешли в холл и встали перед аркой-порталом в виде зеркала. Отражение показывало гармоничную пару в темно-синих нарядах. На Алистере был костюм — как профессору ему полагалось носить мантию, но он ее терпеть не мог.

— Не забудь поесть.

— А ты не засиживайся со своими экспериментами, — вторила его нравоучительному тону девушка, и они одновременно прошли сквозь портал, оказавшись в городском доме Кросмана. Отсюда до университета Фафнира можно было дойти меньше, чем за десять минут.

Раньше в доме жила его матушка, которая любила посещать балы и званые ужины, но после ее смерти Алистер использовал дом для редких ночевок и быстрого портала. Два раза в неделю здесь убирались приходящие служанки.

Когда Алистер впервые привел Сусперию в университет, коллеги знали лишь то, что Сусперия — дочь его старого знакомого. Тот долгое время жил заграницей и скончался, оставив в завещании просьбу к Кросману о том, чтобы он позаботился о Сусперии.

Долго ли они с Алистером придумывали ей новые имя и фамилию? Нет. Девушке хотелось оставить нечто привычное от сказочного, но любимого имени Сусанна, которым ее при рождении назвал дядя. И вместо Артеевой она стала Адерли.

С поступлением в университет была только одна проблема — развить магический дар, но и с этим целеустремленная Сусперия справилась, усердно занимаясь с Алистером. К сожалению, без протекции не обошлось — дружба с ректором решила все вопросы, особенно, с проживанием в общежитии.

Перед Сусперией встал выбор факультета. Алистер не знал, какой она предпочтет: боевой, целительский, некромагический или же его — артефакторику. Они долго сидели в библиотеке, обложившись учебниками, сравнивая разные специальности и оценивая положительные и отрицательные стороны, но ничто не привлекло ее так, как умение создавать нечто новое, необычное.

Он полагал, что иномирная гостья проведет несколько дней в мучительных раздумьях, но в ее глазах лорд не увидел ни страха, ни сомнения, и ее четкий ответ не мог его не порадовать:

— Артефакторика!

Почему Сусперия выбрала именно ее, а не мистическую и мрачную некромагию или ту же боевую магию? Потому что в ней обнаружился особенный дар — видеть суть предметов, различать их ауру и магический потенциал — не то чтобы редкий, но встречающийся далеко не у каждого человека, зато жизненно необходимый для артефактора.

— Как собирать мозаику, — обронила она однажды в разговоре.

— Именно это и необходимо, чтобы стать талантливым артефактором, — подтвердил Алистер.

— Можно играть с формами, составляющими, стать ювелирных дел мастером — это куда интереснее, — Сусперия терпеть не могла ограничения, и если в будущем ей предстояло остаться в магическом мире, поскольку портал домой, возможно, никогда не откроется, она хотела бы прожить жизнь, занимаясь любимым делом.

Первое время девушка была подавлена произошедшими с ней переменами, но быстро взяла себя в руки.

— Нечего нюни распускать. Нужно продолжать жить дальше. Не стану же я биться в истерике и кричать: «Как так? За что?» — поделилась она с Алистером. О том, как девушке нелегко, говорила лишь музыка, когда время от времени из зимнего сада доносилась ее грустная игра на фортепьяно.