Магическая академия куртизанок - Ольга Коротаева Страница 4

— Посмотри, она же практически голая… Никакого простора воображению!

— Ты неправа, — поддразнил меня Вирдес, — простор огромный! Не то, что у кареглазых трусишек, которые и поцеловаться боятся…

Выразительно приподнял брови и вытянул губы трубочкой. Фыркнув, треснула его по шее. Вирдес засмеялся и, обернувшись, вдруг осекся, да поспешно прижался к ветке.

— Смотрит! — испуганно зашипел он. — Дей сюда смотрит. Прямо на тебя!

— Правда? — иронично фыркнула я. — Разглядел так далеко, да еще в этих листьях?.. Да он уникальный маг с потрясающим зрением!

Повернулась, чтобы разоблачить шутку друга, и улыбка сползла с моих губ. Пронзительный взгляд красных глаз словно припечатал меня к стволу дерева, выбил воздух из легких, пошевелил волосы ледяным дуновением. Маг действительно видел меня и знал, что заклятие моих рук дело. По спине прокатилась ледяная волна, а в груди заклубились серые вихри страха.

— Неужели пожалуется? — немеющими губами прошептала я. — Это конец!

Не отрываясь, смотрела на мага. Даже отсюда видно, как дей кривит свои красивые губы, словно размышляет, как наказать дерзкую девчонку. Точно заедет к отцу, да нажалуется! Передернула плечами: ничего же не произошло! Скажу, что кулон случайно запулил Вирдес: у друга дар к магии воздуха. Зная проказливость юного дея Пура, поверят. Но дей Росио меня все равно накажет. Возможно, даже на бал не отпустит! Сглотнула подкативший к горлу ком, но не позволила себе ни отвести взгляда, ни стушеваться. Ну и ябедничай! Подумаешь…

Вирдес посмотрел на меня снизу вверх и прошептал:

— Скорее всего, это сам Адор Белен!

— Что? — взвилась я и вцепилась в дерево. Всю гордость как ветром сдуло, я прижалась к ветке и зажмурилась: — О нет! Только не он… Кто угодно, только не он! Уходи же. Уезжай!

— Селеста, — жарко прошептал друг, — дей направляется к дому!

— Нет, — задрожала я. — Скажи, что это неправда!

— Правда! — с нажимом произнес Вирдес. — Боюсь, тебе придется извиниться перед ним… и цветочку поклониться!

Уловив знакомые интонации в его голосе, я приподнялась и, хитро глянув на друга, усмехнулась:

— Врешь ведь! Издеваешься!

— Сама смотри! — хмыкнул тот.

Я вытянула шею и с опаской покосилась на дорогу, но никого не увидела: и всадник, и карета уже двигались по дороге в столицу. Выдохнула с облегчением и показала Вирдесу кулак, друг саркастично фыркнул и поднял свой. Сравнение, как всегда, не в мою пользу, но я не сдавалась. Щелкнула парня по длинному носу и вопросительно приподняла брови: ответить девчонке тем же Вирдес не смог!

— Дея Селеста! — Услышав вопль служанки, встрепенулась и опасливо опустила глаза. Роза посмотрела на меня и недовольно покачала головой: — Благородная дея не должна лазить по деревьям, словно простолюдинка. Немедленно спускайтесь, иначе я все расскажу дею Росио!

Показала Розе язык и непослушно поболтала ногами. Красная от злости служанка всплеснула руками и, развернувшись на каблуках, направилась к дому.

— Вот же ябеда, — раздраженно выдохнула я и виновато посмотрела на друга: — Тебе лучше уйти. Сейчас отец будет читать лекцию о правилах поведения бла-бла- благородных дей… Я засну на втором слове, а ты на третьем. Свалишься с дерева, сломаешь ногу, и не сможешь потанцевать со мной на балу дебютанток.

— Ну, вообще-то, дей Росио прав, — осторожно проговорил Вирдес. — В восемнадцать лет дея должна себя вести, как взрослая…

— Должна, — скривилась я, — и буду. Завтра. А сегодня мне еще семнадцать. Несколько часов беззаботного детства. — Вздохнула: — Уж ты-то мог и поддержать.

— Всегда, — широко улыбнулся Вирдес. Заметив приближающуюся фигуру хозяина дома, торопливо добавил: — Но только если рядом нет дея Росио!

И, ловко перебираясь по ветке, перелез на забор, да исчез за стеной. Отец остановился под деревом и, вперив руки в бока, пробасил:

— Дея Селеста Росио, слезай сейчас же!

— Не хочу, — жалобно отозвалась я.

***

— Не хочу!

Обхватив себя руками, исподлобья посмотрела на сидящего в кресле мужчину. Чудовище! Дей Адор Белен, мой личный кошмар и мучитель, скользил внимательным взглядом по моему телу. Словно прикидывал, сколько прибыли я ему принесу после… обучения.

— Раздевайся, — сухо повторил маг.

— Не буду, — упрямо ответила я.

Старалась не подать виду, насколько мне страшно и как унизительно стоять перед ним в одном нижнем платье, но тело тряслось, словно от дикого холода, губы предательски подрагивали, и слезы застилали глаза мутной пеленой.

После того, что произошло, стражники вывезли осужденную из дворца прямо в клетке. Укрытая плотной тканью, я лишь могла прислушиваться. Город жил обычной жизнью: люди смеялись, делились новостями, и мало кто думал, что в крытой повозке везут бывшую дею навстречу страшной участи. Злость заструилась по венам, разжигая ярость, прогоняя страх, и я схватилась за нее. Ярость помогала не опустить головы, не сдаться, не пасть еще ниже…

Встряхнув давно уже испорченной прической, зло проговорила:

— Вы не заставите меня, дей Белен! Я никогда не подчинюсь. Не стану куртизанкой, что бы вы ни предприняли. Лучше убью себя и сохраню честь семьи!

Под конец тирады опустила напряженные руки и, сжав кулаки, сорвалась на крик. Дей замер на мгновение, алые глаза его потемнели, но через секунду усмехнулся. Скрестив руки, положил ногу на ногу и, покачивая ею, произнес с обманчивой мягкостью:

— Убьешь себя? Как же быть? Я пообещал твоему отцу две вещи. Первое — ты будешь жить.

Когда дей заговорил о моем отце, сердце сжалось от боли и обиды. Вспомнила сгорбленную спину и потерянный взгляд, стало горько, на ресницах вновь задрожали слезы. Вся решимость развеялась, как дым. Не смогла сдержаться и жадно спросила:

— А вторая?

Дей резко поднялся и приблизился. Я с ужасом уставилась в его глаза, в которых закручивалось багровое пламя. Адор схватил меня за подбородок и прошипел:

— Что не буду обижать тебя. — Скривился и с издевкой уточнил: — Но как быть, если эти два обещания противоречат друг другу? Что выбрать? Обидеть или позволить тебе убить себя?

Я со страхом смотрела на его бледные щеки, плотно сжатые губы, подрагивающие от рваного дыхания ноздри. За что он так со мной? Неужели одна маленькая шалость так его взбесила? Но даже если так… он уже отомстил. Или нет? Хочет дойти до конца? Унизить меня, растоптать, стереть мою волю? Сжала челюсти так, что скрипнули зубы и процедила:

— Позвольте мне умереть, дей. Если вы… — с трудом выдавила, — благородный! Хоть когда-то были таким? Убейте меня или хотя бы дайте кинжал и отвернитесь.

Он сощурился, пристально всматриваясь в мое лицо. Потом вздохнул и, отпустив подбородок, холодно хмыкнул. Отступив на шаг, выхватил кинжал из золоченых ножен и вложил мне в ладонь: