Последний трюк - Себастьян де Кастелл Страница 4

Нет ничего, что воняло бы хуже столицы летом. Улицы, и без того переполненные господами и трудягами, начинают трещать по швам, когда бесконечные караваны торговцев, дипломатов и тех, кто обнищал из-за неурожая или чужестранных налётчиков, текут через ворота в поисках прибыли или защиты.

На сверкающей белой арке у входа в город красовалась надпись с манящим девизом дароменской столицы: Emni Urbana Omna Vitaris.

«Имперский город процветает».

А кроме того, канализация.

В том и заключается особенность крупных городов: они могут решить проблему голода с помощью больших запасов продовольствия, проблему безопасности – количеством солдат и почти любую другую проблему с помощью приличного количества денег. Да, очень много дерьма придётся гонять вокруг, прежде чем каменные плиты начнут смердеть.

– Здесь воняет, – просвистел откуда-то сверху Рейчис.

Мягкое трепетание меховых летательных перепонок, и белкокот с лёгким шлепком опустился мне на плечо. Мой двухфутовый, вороватый, кровожадный деловой партнёр обнюхал моё лицо.

– Забавно, но от тебя не пахнет мертвецом.

– Всё в порядке, – буркнул я, не желая возобновлять долгий спор, начатый в предрассветные часы, когда я в одиночку отправился к магу, посланному, чтобы меня убить. Всё, что мне сейчас было нужно, – это ванна, немного тишины и, возможно, несколько спокойных часов без покушений на мою жизнь.

Рейчис снова меня обнюхал.

– На самом деле ты воняешь хуже мертвеца. Это виски?

Он ткнулся мордой мне в волосы с более чем заинтригованным видом. За год жизни в столице Дарома Рейчис расширил список своих нездоровых пристрастий. Сейчас туда входило: сдобное печенье, слишком дорогой янтарный ликёр пацьоне, несколько сортов гитабрийских вин (естественно, дорогих) и, конечно же, человеческая плоть.

– Ты не забыл принести мне глазные яблоки мага? – осведомился белкокот.

– Он не был мёртв.

– Об этом я не спрашивал.

В таких случаях опасно, когда белкокот сидит на плече в рискованной близости от твоих мягких, вкусных человеческих ушей. Видите ли, белкокоты, с их пухлыми кошачьими телами, большими пушистыми хвостами, шерстью, меняющей цвет в зависимости от настроения, и мохнатыми перепонками между передними и задними конечностями, позволяющими планировать с верхушек деревьев (или «летать не хуже любого проклятущего сокола», как заявил бы Рейчис), могут – если смотреть на них, прищурившись, издали и предпочтительно сквозь пьяную дымку – выглядеть почти мило. На самом деле они не милые. Щенки милые. Кролики милые. Ядовитые песчаные гремучки берабесков кому-то симпатичны. Но белкокоты? Они не милые. Они злые!

– Рейчис… – начал я.

Дыхание белкокота удивительно тёплое, когда его морда меньше чем в дюйме от мочки твоего уха.

– Давай, скажи это!

«Предки!» – подумал я, краешком глаза заметив, что метки Чёрной Тени Рейчиса вращаются. Чуть больше года назад вокруг его левого глаза появились такие же извилистые чёрные узоры, какие есть вокруг моего. Однако, в отличие от меня, возможность однажды стать неистовым демоном, терроризирующим весь континент, ничуть не беспокоила Рейчиса. Такая перспектива откровенно радовала его.

Спасение от, возможно, смертельного укуса белкокота пришло в виде полудюжины пар топающих тяжёлых ботинок. Вскоре последовал красноречивый щелчок снятого предохранителя арбалета.

– Келлен Аргос, по приказу лейтенанта Либри из королевской службы маршалов – вы арестованы.

Я вздохнул.

– Опять?

Первый осторожный скрежет спускового крючка арбалета о железный корпус.

– Подними руки выше, меткий маг.

Я даже не заметил, как мои пальцы потянулись к висящим по бокам футлярам с порошками. Наверное, рефлекторно, хотя к тому времени я уже привык, что меня арестовывают каждую неделю.

Я поднял руки, медленно повернулся и увидел маршалов в их обычных широкополых шляпах и длинных серых плащах. Маршалы, как всегда, были вооружены короткими жезлами и арбалетами – и всё оружие было направлено на меня.

– Хотите, чтобы я зачитал ордер? – спросил сержант Фаустус Кобб.

Невысокий, тощий, узкоплечий, уже давно не в расцвете сил, он выглядел потешно рядом со своими более молодыми и энергичными подчинёнными. Но опыт общения с королевскими маршалами научил меня, что с возрастом они отнюдь не становятся менее опасными… Только более злобными, когда им сопротивляешься.

Что касается меня, мне исполнилось восемнадцать, и я устал больше, чем позволительно уставать в мои годы. Моя рубашка ещё не просохла от выпивки, которую я вылил на себя, чтобы замаскироваться под пьяницу в салуне, и я был сильно раздражён.

– В чём меня обвиняют на сей раз?

Кобб устроил целый спектакль, зачитывая ордер:

– Заговор с целью покушения на жизнь иностранного эмиссара, находящегося под защитой дипломатического представителя…

Да, верно: старик, который пришёл меня убить, имел в Дароме статус посла, будучи лордом-магом джен-теп.

Кобб продолжал:

– Жестокое физическое насилие…

«Недостаточно жестокое».

– Воровство…

«Я так и знал – не стоило оставлять себе ни одной монеты».

– Действия, направленные против интересов дароменской королевы и народа, которому она служит…

Это приписывается в каждый ордер. Плюньте на тротуар, и вы формально «действовали против интересов» королевы.

Кобб сделал паузу.

– Здесь есть ещё кое-что – как «незаконно быть раздражающим, полоумным метким магом-шулером, который не делает то, что ему велят»… Но я не уверен, что в этом есть состав преступления.

А я был почти уверен, что это единственное преступление, которое беспокоит Ториан.

– Забавно – она уже выписала ордер, прежде чем мага нашли, – заметил я.

Кобб ухмыльнулся.

– Похоже, лейтенант уже раскусила тебя, Келлен.

Я действительно начинал испытывать неприязнь к лейтенанту Ториан Либри. Хотя в дароменской столице было полно людей, стремящихся превратить мою жизнь в ад, лишь немногие домонстрировали грубую решимость и паршивое чувство юмора.