Знак ворона - Эд Макдональд Страница 4

Ага, я в темной комнате, спереди в сумраке угадываются очертания двери. Глаза неимоверно щиплет. Дрянная магия, вытекшая из драджей, жжет, будто лимонный сок. В глотке тошнотворный привкус Морока, соль и гнусь, я болтаюсь в узкой щели и не понимаю, куда я попал. Ох ты, да я шарил под баржей, и наткнулся на туалетную дыру. Меня спас утонченный вкус прежних хозяев. Они стеснялись гадить за борт, как простые здравомыслящие смертные. А я еще никогда не был так счастлив сидеть по шею в нужнике.

Вылезать оказалось непросто. Я тип мощный, но широкий и тяжелый, а щель узкая, да и вода засасывает, будто топь. Черная грязь прицепилась, словно пиявка, и не отпускала, пока я не расстегнул кафтан и не отправил его в черноту. Ну, мне везет: меч на боку, в ножнах, а если в руке клинок, то игра еще не кончена.

Ладно, не время прохлаждаться. Ост умер, но пристрелившие его ублюдки наверняка знали, о чем он говорил. А я не вылез из канала, значит, по их мнению, остался на дне. Конечно, я мог спрятаться и выждать, а потом уйти незаметно. Но ворон на руке глянул на меня слишком уж нетерпеливо. Если я упущу такую крупную рыбу, Воронья лапа уж точно вскипятит мне кровь в жилах. Спиннеры переговариваются с «малышами». Немыслимо. Воронья лапа не слишком пристально приглядывал за мной в последнее время, но лучше не подводить колдуна, способного плавить горы. Время идти и добывать ответы.

За нужником оказалась кладовка: с потолка свисают колбасные кольца, пирамидой стоят ящики с мукой. Выход только один. Я прислушался – ничего. Я приоткрыл дверь, заглянул в соседнюю каюту. Никаких типов с мешками на головах. Может, они пытаются выловить мое тело? Я двинулся так тихо, как только позволяла моя трехсотфунтовая промокшая туша, выглянул наружу. Мешкоголовые расслабленно стояли вокруг тела, оружие висело за спиной. Они не ожидали, что я выберусь из ядовитой трясины.

– Спихните его в воду, – предложил один.

А, акцент Границы, безошибочно узнаваемый дикий сплав всевозможных говоров.

– Затолкайте под баржу. Несколько часов там – и его никто уже не опознает. Эта вода разъедает что угодно.

– Я думал, тот верзила с нами сразится, – выговорил второй.

Другой акцент. Городской, резкий выговор. Леннисград.

– Хорошо, что не сразился.

Их трое, я один. Расклад не лучший. Я не люблю драться за проигранное дело и, тем более, в меньшинстве. Я уже нагеройствовался вдосталь, а в награду получил кинжальную боль в ноге при любом похолодании и постоянно ноющую черепушку. Но слова Оста меня серьезно взбудоражили. Очень серьезно. Эти трое – мой единственный ключ к «малышу» и к угрозе всей Границе. Как любой игрок, я чувствовал, когда идет фарт. Нельзя его упускать.

Внезапность – большой плюс. После драки люди часто расслабляются, замедляются. Убивать уже не надо, реакция «бить-удирать» притухла. А эти трое – не профессионалы. Наверное, любители легкого ночного заработка. У них на поясах висели городские рапиры, предмет хвастовства на вечеринках, пружинистые игрушки с вычурными рукоятками и лезвиями, которыми не разрежешь даже сыр. Сомневаюсь, что на эту троицу хоть когда-то кидался озлобленный верзила с тесаком в руке.

Новое впечатление им на пользу не пошло.

Первый столкнул тело Оста в жижу, наконец, заметил меня и заорал. Второй схватился за мушкет и почти успел подставить его под удар. Но почти не считается. Я развалил ублюдка от плеча до бедра, и тот издох прежде, чем его туша погрузилась в жижу вслед за Остом. Первый и третий кинулись в разные стороны. Я рванул за ближайшим. Он бросил разряженный мушкет, выдернул дуэльную рапиру с тонким гибким лезвием, парировал удар. Ему сыпануло искрами в мешок на лице. Трудно отбить рапирой тяжелый клинок тесака. Я подцепил ее, отвел вбок и обратным катом отрубил кисть. Мешкоголовый взвизгнул, отпрянул назад, споткнулся о бухту каната и рухнул за борт.

Все, его прикончит канал. Развернулся, убил, прыгнул, ударил – и не отвлекаться ни на что, кроме драки и дыхания. Теперь за последним!

Черт, он спрыгнул на берег. Я повернулся – и понял, что пока я бултыхался в канале, тип перезарядил светострел. Ублюдок взвел курок, прицелился. Я отчетливо видел серебряный ствол, торчащие медные проволоки, канистру с фосом. На таком расстоянии не промажешь.

Вот дерьмо!

Меня обыграли. Я труп с одного выстрела. Голова или сердце. Если не туда, то есть шанс добежать, отомстить и сдохнуть. Ублюдок смотрел на меня спокойно, без страха и злости в глазах. Щелкнул спусковой крючок.

Канистра с фосом тоненько завыла. На крошечное мгновение позади типа обозначился светящийся силуэт женщины, будто пятно среди огня. А потом канистра с фосом грохнула, выбросила ослепительные шипящие языки лунного света. Искры брызнули во все стороны на тридцать футов. Я прикрыл лицо рукой, шлепнулся на палубу. Меня окатило угольками, будто в кожу впились жала тысячи огненных ос.

Когда фейерверк угас, канал окутала тишина. Ее нарушал лишь псиный лай вдалеке. Собаки еще не опомнились от землетрясения. Меня обожгло, легкие пылали, словно я заглотил мешок пчел – но я, черт возьми, остался жив!

Упавший в воду выныривать не хотел. Наверное, не пловец.

Женщины в свете тоже не видно. Ее силуэт выжгло на моей сетчатке. Я поморгал, следы видения исчезли. Хм, а было ли оно вообще?

Скорее всего, нет. Просто я очень захотел, чтобы оно было. Такое случается.

Тип, пытавшийся убить меня из светострела, хрипел в агонии. Наверное, он так и не понял, что же произошло. Светострелы – очень капризные штуки, со сложным устройством для отвода отдачи фоса. Когда отдача света не рассеивается, результаты бывают очень неприятными. В моем случае канистра взорвалась и осыпала стрелка дождем раскаленной докрасна шрапнели, разодрала тело, и из дюжины ран подтекала кровь.

Бедняга всхлипнул, захрипел и застыл, а потом умер, и стало очень тихо, если не считать моего тяжелого дыхания. Эх, теряю форму, как несчастный Леван Ост. Бедный мертвый старик. Только что умерли четверо, а я остался с мечом в руках.

Я прыгнул на берег и посмотрел на изуродованные останки человека, поверившего в свет и за то наказанного. Я стянул мешок с головы. Странно, выглядит знакомым. Обычное лицо, каштановые волосы, усы. Единственная примета – большая бородавка под левым глазом.

А ведь я его знаю.

Да, точно. Правда, я уже убивал его три недели назад.