Нежеланная. Книга вторая. Панна и Смерть - Маша Моран Страница 4

Боль от хлёсткого удара укусила ладонь, голова Антипа резко откинулась назад. И Мельца с удивлением поняла, что снова замахивается. Антип нелепо всхрапнул, как лошадь, и уставился на неё:

– Это я, понятно?!

Мельца замерла с занесённой для нового удара рукой. Отчаянье и боль во взгляде торговца были так хорошо ей знакомы, что она бессильно опустила руку. И в самом деле, чего это она?! Как её только ни называли. Подумаешь, теперь вот и Антипка. Старый добрый проходимец…

– Что – ты?

– Это я Черупку отпустил!

Какая ещё Черупка? Не живёт такой в Пеплицах. Мельца замерла. Великий Созидатель… Он же о ведьме говорит! Она схватила торгового за грудки и встряхнула:

– Что ты наделал?!

– Это не она хутор изводила, ясно?! И атаман твой ей поверил!

– Нельзя было её отпускать! Что же ты, глупенький, наделал? – Мельца убрала руки от Антипа и покачала головой: – Это же ведьма… Нельзя…

Она не знала, что теперь делать. Кмети ведьму уже вряд ли изловят. А вдруг мстить начнёт? Она же никого не пощадит.

– Нельзя?! – Антип чуть ли не завизжал. – Ему, значит, мучить её можно?! А мне – отпустить нельзя?!

Он подскочил к Мельце и схватил её за волосы. От боли из глаз выступили слёзы. Она не ожидала от Антипа ничего подобного. Колени подогнулись, когда он грубо дёрнул её вниз:

– Ему, значит, с самим Смертью за тебя торговаться можно, а мне нельзя?!

Он снова потянул за волосы. Мельца едва не упала. Но смогла прохрипеть:

– О чём ты?

– Ах, о чём я? Да о том, что атаман жизнь твою у Смерти выменял. Свои годы за тебя отдал. А ему Смерть годик оставил. Вот так вот, Мельца!

Антип выпустил её волосы и оттолкнул. Поскользнувшись в вязкой жиже, Мельца грохнулась в грязь. Что-то холодное и липкое упало на щёки, заляпало руки. Даже в душу угодило.

– Ты врёшь.

– Не-а, не вру. Я своими глазами всё видел. Можешь сама у него спросить.

Под холодным дождём щёки горячими стали.

– Чем же ты его так проняла, а? Я тебя голой видал – ничего особенного. Черупка краше! А он над ней измывался. Пытал! Ради тебя, слышишь?! Ради тебя! Как теперь будешь отрабатывать свою жизнь, а, Мельца? Ему год жить осталось. Побарахтаешься годик под ним, ноги пораздвигаешь. Тебе ведь не привыкать! Только ты смотри, вдруг ему широкие дырки не нравятся?!

Сначала Мельца подумала, что это волк рычит. Выбрался из лесу да на хутор набрёл. А потом поняла, что это она. Рычит и пальцами в глаза торгового впивается. С яростью попавшего в капкан животного она вскочила на ноги и набросилась на Антипа, повалила в грязь и… Пальцы сами в кулаки сжались, сами в лицо его врезались. Она упёрлась коленом в его живот и изо всех сил молотила по удивлённому мужскому лицу. Совсем скоро с него исчезли злость, отвращение, презрение. Осталась только нелепая кровавая маска. Даже за шумом дождя было слышно, как хлюпает кровь, что текла из его разбитого носа.

– Не смей… Так говорить о нём… И… Обо мне…

Там, где прежде рот Антипа был, теперь зияла чёрная пропасть, у краёв которой пузырилась кровь. Великий Созидатель… Что же она творит?

Мельца отползла от торговца и удивлённо взглянула на свои руки: кровь смешалась с грязью. А дождь, словно ничего и не произошло, принялся омывать кожу. Пальцы вновь белыми сделались. Только на костяшках – красные ссадины. Вдруг на плечо опустилась холодная ладонь. Ужас прошиб всё тело. Она поняла, кто это. Узнала сразу же. А когда голову подняла, чтобы взглянуть в мерзкое жабье лицо, почувствовала, что из глаз потекли слёзы.

– Что это ты, Антип, Мельцу нашу обижаешь? – Его голос капал слизью. Мельца задёргалась и попыталась отползти. Но толстые пальцы с невиданной силой впились в плечо и надавили, прижимая к земле. Она чуть не уткнулась в грязь лицом. Но рука держала крепко.

– Да взбесилась она! Дура набитая. – Антип возился в грязи, пытаясь встать, и с ненавистью глядел на Мельцу. Дождь и с его лица смывал кровь, но оно стремительно опухало и наливалось жуткими синяками. – Ты б ей настойку какую дал, успокоительную, и к отцу отвёл. А то решила ночью по мужикам шляться!

– Конечно… Я обо всём позабочусь. Никто больше нашу Мельцу не обидит.

Он улыбнулся и рывком дёрнул её вверх, ставя на ноги. Мельца попыталась вырваться, но мерзкая сволочь обхватила её обеими руками за талию. Она оказалась прижата к грузному телу.

– Нет, Антип! Нет… – Мельца потянулась к торговцу, ринулась вперёд изо всех сил. – Это… – Во рту вновь всё сковала паутина, её липкие комья застряли в горле.

Она закашлялась, задохнулась, но ещё отчаяннее задёргалась. – Отпусти же…

– Не забудь ей капель налить. А то совсем ополоумела. – Антип с опаской взглянул на Мельцу последний раз, подхватил бутылку и зашагал прочь.

Мельца изо всех сил ударила ногой по колену насильника. Тот хрюкнул и, совсем как Антип, схватил её за волосы, дёрнул голову назад, едва не ломая шею.

– Что-то ты больно прыткая стала, девочка моя. – Его вонючее дыхание едва не лишило сознания. – Свидание с атаманом отменяется. Сегодня у тебя встреча со мной… – Он засмеялся и больно сжал ей грудь. – Я тебе покажу, что со мной лучше…

Мельца открыла рот, чтобы закричать, но это отродье словно знало наперёд каждое её действие. Мясистая ладонь грубо зажала рот, и Мельца забилась ещё отчаяннее. Она попыталась укусить его. Под дождём рука соскользнула с губ, и она тут же впилась зубами в палец ублюдка.

– Ах ты шлюха! – Он размахнулся и ударил Мельцу по щеке.

Рот наполнился кровью. От силы удара она не устояла на ногах и вновь полетела в грязь. От ужаса Мельца даже не почувствовала боли. Бежать… Нужно бежать… Она приземлилась в лужу и уже открыла было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но грузное тело аптекаря склонилось над ней. Его ладони сжались на шее. Мельца вцепилась в его руки, глотая ртом воздух и холодную дождевую воду. Лёгкие рвало на части. Далёкие дома вдруг начали расплываться, превращаясь в мутные мазки краски. Немой Убийца! Ей нужен Немой… Темнота укрыла холодным покрывалом, и Мельца вдруг поняла, что этот бой она уже проиграла.

* * *

Кто-то плакал. Холодные крупные слёзы капали на лицо и стекали по щекам, по шее. Было ужасно неприятно. Озноб пробегал по телу, заставляя дрожать. Несколько слезинок упало на лоб, и пришлось открыть глаза.

Глотнув холодного воздуха, Мельца закашлялась от саднящей боли в горле. В голове гудело – казалось, что это часовенный колокол звонит, не переставая. Она захотела свернуться калачиком, но спину и руки свело от боли. Перед глазами всё плыло, как будто она пыталась смотреть через мутное грязное стекло. Холодная капля упала на нос. Мельца поёжилась, чувствуя, как затекли плечи, руки почему-то онемели и не ощущались. Наконец взгляд немного прояснился. Она сидела на влажной мягкой земле, упираясь спиной в шершавый ствол. Руки были так крепко связаны с другой стороны, что верёвка впивалась в кожу при малейшем движении. Небо светлело, озаряя спокойную гладь озера. Мельца огляделась. Влажные заросли осоки подрагивали на ветру. Дальний берег озера, совсем рядом – болота. Здесь её точно не найдут, даже не подумают искать. Говорили, что этот берег Катлы облюбовали русалки, и доброму человеку сюда лучше не соваться. Мельца дёрнулась вперёд, но верёвки больно врезались в запястья, что-то липкое потекло по коже. Великий и милостивый Созидатель! Неужели ей суждено погибнуть здесь?! Она повернула ногу и почувствовала гладкое прикосновение стали. Кажется, Немой Убийца всё ещё с ней. Вспомнился атаман с его опасными серыми глазами. Зачем он уехал? Зачем оставил её одну?! Никто её не мог защитить. Никто искать не будет. Здесь Грас с ней всё что угодно сотворить сможет. Будет держать её тут, пока не натешится. По лицу потекли слёзы, Мельца жалобно всхлипнула. Повторения той ночи она не выдержит. Не сможет… Она ещё раз дёрнулась, но снова напрасно. Проклятый атаман! Стоило ему уехать, и вот что приключилось. Мельца начала озираться по сторонам, глотая слёзы и сдерживая рыдания. Ну уж нет, хватит с неё! Она не сдастся просто так. Всадит Немого Убийцу в тело жирного борова и разделает его на кусочки.