Особенности эльфийской психологии - Татьяна Патрикова Страница 4

Андрей и Мурзяс

Мне попытались втюхать шикарные апартаменты на восемь комнат и с домработницей в нагрузку, но я гордо отказался от более чем щедрого предложения ректора, которого, как выяснилось, зовут Карл Ви’Хольм. Любопытный дядька, но о нем чуть позже. Так вот, о месте моего теперешнего жительства. Ничего не изменилось. За мной оставили мою собственную квартиру. Правда, я рано радовался, вынашивая тайные планы по утренним пробежкам до магазина за кефиром или, что лучше, рассолом, после счастливых и ставших уже привычными гулянок в нашей институтской разбитной компании. Ага, как же. Уже побежал.

Теперь у меня в квартире, в моем маленьком (все помнят, что у меня хрущевка?) коридорчике, появилось две абсолютно идентичных на первый взгляд входных двери. С одной лишь разницей: моя всамделишная дверь оказалась надежно замурована, и, как мне объяснили, пока не подтвержу свою лояльность, в родную реальность я временно не ходок. То есть квартира-то моя так и осталась в родном мире, но дальше нее путь заказан. А вторая дверь — в учебный класс, заведование которым мне на радостях всучили. Точно так же, как и классное руководство.

Попытался вякнуть, что раз у них тут университет, то студенты не по классам распределяются, а по группам. И я тогда получаюсь не классным руководителем, а куратором, это как-то круче звучит, не так ли? Но мне объяснили, что из-за того, что в моем языке понятие «класс» ближе по смыслу тому слову, которое они произносят, обозначая миниатюрный коллектив студентов, кулон-переводчик, который мне выделили, именно так его и интерпретирует. Кстати, про оборудование (хотя правильнее было бы назвать его обмундированием), думаю, следует рассказать отдельно.

Первое, чем меня огорошили после того, как товарищ ректор лично познакомился и крепко пожал протянутую ему руку, это то, что детки, с которыми придется иметь дело, все сплошь маги. Я не маг ни в одном месте. Способности на нуле — по крайней мере, магические. Причем сообщали мне это с таким сочувственным выражением лица, что я чуть в голос не заржал, но вовремя спохватился: если высмею так любимую ими магию, по головке здесь не погладят. Поэтому только важно покивал и заявил, что магии, может, и нет, но других способностей в избытке. Барсик при этих словах так на меня глянул, что я чуть не расплакался от умиления. Ну эльф, ну ушастик! Интересно, а передоза от презрения у него никогда не случается?

Кстати, ректор оказался не эльфом, а вот третий мужик, подпирающий стену напротив окон, возле одного из которых стоял светлый эльф, так вот, этот мужик был темным эльфом. Как я это понял? Ну, во-первых, он был черным. Причем такого глубокого черного оттенка, какой не у каждого негра встретишь. Правда, я, помнится, читал, что волосы у дроу должны быть белыми, но этот индивид был зеркально лыс. Облачен темный был в костюм такого же покроя, как у светлого эльфа, только сам оказался раза в два пошире в плечах и в форме (а я так понял, что это именно форма) насыщенного темно-бордового цвета.

И бляха на шее, и нашивки на плечах несколько другие. Типичный мордоворот. Лицо кирпичом, под одеждой отчетливо видны литые мышцы. Я обычно таких качков недолюбливаю. Не потому что у меня к ним там зависть, боже упаси, нет. Просто если рассматривать их с практической точки зрения, ну не привлекают меня такие перекачанные мужики. Но этот, как ни странно, понравился больше, чем его коллега. Как-то мне этот черный более адекватным, что ли, показался. Потом мне объяснили, что у Барсика и Мурки вечно между собой какие-то терки, но на тот момент я просто оценил его на вид.

К слову, заметив мое внимание, темный эльф с легкостью повторил недавний поклон светлого и назвался Мурзясом Летте Фиг-Шамь, я его сразу Муркой про себя и окрестил. Правда, на этот раз не стал озвучивать приклеенное прозвище вслух. Поостерегся. Я, как уже говорил, разные книжки читал, так что о том, что с темными эльфами лучше не расслабляться, знал. Хотя в тот момент и со светлыми бы брататься не стал.

В общем, раз магии во мне нет и защитить себя от магических нападок я не способен, мне выдали в личное пользование какой-то навороченный артефакт. Выглядел он, смешно сказать, как наш самый обычный крестик на тонкой серебряной цепочке, правда, без распятого на нем Христа. Вроде бы и привычное для мужчины моего мира украшение, и в то же время такая функциональность. Ви’Хольм объяснил, что этот амулет может работать двумя способами: либо банально поглощать любое магическое излучение в радиусе двух метров от меня, либо отражать его и направлять в сторону хозяина сего излучения, правда, в этом случае удар противника, который вернется к нему, будет иметь лишь половину той силы, которую тот в него вложил. Чтобы поменять режимы, нужно в первом случае оставить крестик в исходном положении, а во втором — при помощи легкой манипуляции сделать его похожим на икс, то есть слегка сместить серебряные перекладинки. Удобно, ничего не скажешь.

Кроме крестика, мне был выдан кулон-переводчик. Но, увидев, как я скривился от мысли, что придется таскать на груди такую хрень, немаленький такой камушек, чем-то напоминающий изумруд, понятливый ректор неожиданно подмигнул и как-то замысловато выругался. Это потом я понял, что он заклинание произнес, но в первый момент лицо у меня вытянулось. Потом сам же Ви’Хольм и объяснил, что слова магического языка были услышаны мной как наш привычный российский мат, так как «переводчик», которого для разговора со мной одел сам ректор, не справился с переводом. Я тут же взял на заметку. Если услышу, как меня в далекое интимное путешествие засылают, значит, колдуют. Так вот, Карл, как позже он разрешил мне его называть, колданул. И вместо кулона с зеленым камнем на столе между нами оказалась маленькая серебряная сережка. Я заинтересовался.

— У меня уши не проколоты, — произнес по инерции.

— И не надо, — отмахнулся Ви’Хольм. — Ты присмотрись.