Самый темный вечер в году - Дин Кунц Страница 4

— Возможно, вы чего-то и не знаете, и мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы я смогла сделать такой вывод. На текущий момент я абсолютно уверена, что глупцом вас назвать нельзя.

Брайан осознал, что скрипит зубами.

— Ты дашь мне чек на две тысячи и отменишь платеж через десять минут после того, как за тобой и собакой закроется дверь.

— Я не собиралась выписывать вам чек. — Из внутреннего кармана куртки она достала пачку сложенных стодолларовых купюр, сцепленных сине-желтой заколкой для волос в виде бабочки. — Я заплачу наличными.

Брайан более не скрипел зубами. У него отвисла челюсть.

Карл опустил монтировку.

— У тебя точно что-то с головой.

Эми сняла заколку, убрала в карман, помахала пачкой купюр.

— Договорились?

Он положил монтировку на стол, взял деньги, пересчитал очень тщательно, как и положено человеку с затуманенными текилой мозгами.

Брайан с облегчением вернул стул на место.

Подойдя к собаке, Эми достала из другого кармана красный ошейник и поводок. Прицепила поводок к ошейнику, надела ошейник на собаку.

— С вами приятно иметь дело, сэр.

И пока Карл второй раз пересчитывал деньги, Эми мягко потянула за поводок. Собака тут же поднялась и вместе с ней двинулась к двери.

Джанет и девочка последовали за Эми и Никки в коридор, Брайан вышел из кухни последним, в любой момент ожидая, что Карл вновь разъярится и схватится за монтировку.

Джимми, тот самый мальчик, что стоял, уткнувшись лбом в стену, более не выл. Из коридора он переместился в гостиную, с тоской смотрел в окно, напоминая заключенного, которому путь на волю перегораживают прутья решетки.

Эми, с собакой на поводке, подошла к мальчику. Наклонилась к нему, что-то сказала.

Брайан слов не расслышал.

Парадная дверь оставалась открытой. Скоро Эми и собака, гордо вышагивающая рядом с ней, присоединились к нему на крыльце.

— Вы… удивительная, — Джанет появилась в дверях. — Спасибо вам. Я не хотела, чтобы дети увидели, увидели, что это случилось вновь.

В желтом свете фонаря над дверью лицо ее осунулось, а белки глаз приобрели желтоватый оттенок. Выглядела она старше своих лет и очень усталой.

— Вы же понимаете, что он заведет другую собаку, — сказала Эми.

— Может, я смогу этому помешать.

— Может?

— Я могу попытаться.

— Вы говорили от души, когда открыли нам дверь?

Джанет отвернулась от Эми, уставилась в порог, пожала плечами. Эми не отступалась.

— Насчет того, что вам хотелось бы стать мною или кем-то еще?

Джанет покачала головой. Голос упал до шепота.

— То, что сделали… деньги — это не главное. Как вы держались с ним… я так никогда не смогу.

— Тогда сделайте то, что сможете. — Она наклонилась к Джанет и что-то начала говорить ей на ухо. До Брайана вновь не долетало ни слова.

Внимательно слушая, Джанет прикрыла разбитую и рассеченную губу правой рукой.

Закончив, Эми отступила на шаг, и Джанет снова подняла на нее глаза. Какие-то мгновения они смотрели друг на друга, и, пусть Джанет не сказала ни слова, даже не кивнула, Эми, похоже, все поняла.

— Хорошо. Пусть так и будет.

Джанет вернулась в дом вместе с дочерью.

Никки, судя по всему, знала, что ее ждет, потому повела их с крыльца к «Экспедишн».

— Ты всегда носишь с собой две тысячи баксов? — спросил Брайан.

— С тех пор, как три года тому назад поняла, что не смогла бы спасти собаку, если бы у меня не оказалось денег на ее покупку. Та обошлась мне в триста двадцать два бакса.

— То есть иногда, чтобы спасти собаку, приходится ее покупать.

— Слава богу, нечасто.

Без команды или поощрения Никки запрыгнула в багажное отделение внедорожника.

— Хорошая девочка, — похвалила Эми, и собака вильнула пушистым хвостом.

— Это безумие, то, что ты сделала.

— Это всего лишь деньги.

— Я про другое. Ты позволила этому человеку поднести монтировку к шее.

— Он бы ею не воспользовался.

— Откуда такая уверенность?

— Я таких знаю. В душе он трус.

— Я не думаю, что он трус.

— Он бьет женщин и собак.

— Ты — женщина.

— Не его тип. Поверь мне, милый, в драке ты бы за минуту надрал ему задницу.

— Трудно надрать человеку задницу, если он раскроит тебе череп монтировкой.

Эми захлопнула заднюю дверцу.

— С твоим черепом ничего бы не случилось. Погнулась бы монтировка.

— Давай уедем отсюда, прежде чем он решит, что тебя можно раскрутить на три тысячи.

Эми откинула крышку мобильника.

— Мы не уезжаем.

— Что? Почему?

— Потому что все только начинается, — ответила она, трижды нажимая на кнопки.

— Не нравится мне выражение твоего лица.

— И что это за выражение?

— Крайнее безрассудство.

— Безрассудство мне к лицу. С ним я выгляжу лучше, не так ли? — Оператор 911 ответил, и Эми заговорила в трубку: — Я звоню по мобильнику. Мужчина избивает жену и маленького мальчика. Он пьян, — она продиктовала адрес.

Прилипнув носом к стеклу, выглядывая из багажного отделения внедорожника, золотистый ретривер смотрела на них с немигающим любопытством обитателя аквариума.

Эми назвала оператору свои имя и фамилию.

— Он бил их и раньше. Я боюсь, что теперь может их убить или покалечить.

Ветер прибавил силы, гнул эвкалипты, срывал с них листву.

Глядя на дом, Брайан почувствовал приближение хаоса. Ему уже доводилось общаться с хаосом. Он родился в торнадо.

— Я — друг семьи, — солгала Эми на очередной вопрос оператора. — Поторопитесь.

— Я думал, ты выпустила из него весь пар, — заметил Брайан, когда Эми разорвала связь.

— Нет. Теперь он уже решил, что вместе с собакой продал честь. И обвинит в этом Джанет. Пошли.

Она двинулась к дому, Брайан поспешил следом.

— Может, оставим это полиции?

— Они могут не успеть вовремя.

Тени от листьев подрагивали на освещенной луной дорожке, которая вела к крыльцу, и казалось, что по ней ползут тысячи жучков.

— Но в такой ситуации мы не знаем, что нужно делать, — не унимался Брайан.