Право быть - Вероника Иванова Страница 39

— Конечно.

— Та женщина, Мелла... Она ведь не расстаётся с герцогом.

— Скорее, он не расстаётся с ней. И с её названым братцем.

— Почему «названым»? Ты не веришь, что они брат и сестра?

— У меня есть основания сомневаться.

Девушка попыталась заглянуть мне глаза:

— Расскажешь?

Почему бы и нет?

— Я недавно побывал в одном городе...

— В том, название которого упомянул? Элл...

— Элл-Тэйн, да. Так вот, хозяин тамошнего гостевого дома в прошлом году потерял свою жену. Она сбежала вместе с неким молодым человеком, и сбежала, как говорят люди, по любви.

— Думаешь, невеста герцога и есть...

— Очень на то похоже.

— Но тогда её появление в доме Магайон...

— Не сулит ничего хорошего.

Роллена остановилась и задумчиво скрестила руки на груди.

— Есть мужчина, в которого влюблена женщина. Есть второй мужчина, влюблённый в эту женщину. Но ответных чувств нет ни у первого мужчины по отношению к женщине, ни у женщины по отношению ко второму мужчине. Причём никаких чувств. Пусть нет любви, но тогда должно быть что-то другое, хотя бы ненависть, злость, да просто неудовольствие, ведь когда к тебе прикасается нелюбимый человек, это так... Неприятно. Должно быть неприятно. Почему же они ведут себя как куклы?

Вопрос, причём хороший. А чем хороший вопрос отличается от плохого? Тем, что содержит в себе ответ. Именно куклы, выполняющие повеления хозяина, а не просто люди, испившие приворотного зелья. За происходящим кроется что-то намного более серьёзное, нежели чьё-то желание заполучить герцогский титул и владения. Что-то более опасное, более...

Смертоносное.

Резкий скользящий удар в область правого уха заставил меня сделать невольный шаг вперёд и развернуться, чтобы... Получить ещё один удар в верхнюю часть живота. Получить вместе с арбалетной стрелой, сгибающей меня пополам и теперь уже окончательно лишающей равновесия.

Ничего себе! Слишком сильно, а значит... слишком близко.

Падаю, сжимая пальцы вокруг древка, торчащего из складок рубашки. Выпускаю языки Пустоты, готовые пожрать все следующие стрелы. Раскидываю нити паутинки своего сознания, чтобы заранее знать, откуда будет нанесён удар, и быть уверенным, что Роллена его избежит.

Роллена...

Она метнулась в проулок, ближайшую тёмную щель между домами, кажется, ещё до того, как я упал. Знала о нападении? Сама подстроила его? Но зачем? Чтобы отомстить мне? Нет, она не знает, что лэрр и я — одно и то же лицо, не может знать. Решила покинуть Опору таким способом? Глупо. Тогда почему?

Я учил её доверию, а сам оказался доверчив донельзя. Но я не жалею. Я ведь не жалею? Нисколько. У меня попросту нет на это времени. Если бы ещё места ударов не болели так сильно! Серебряный зверёк уберёг меня от ранений, но не от всего остального, сопутствующего покушению на целостность плоти. Впрочем, это и к лучшему, потому что боль помогает побыстрее протрезветь. Даже если не был пьян.

Он приближается. Со спины, конечно. Вернее, с той стороны, откуда мы пришли. Значит, следовал за нами, может быть, ещё от Травяных рядов. Грабитель? Фрэлла с два! Если бы он действовал с целью наживы, то сначала выстрелил бы в Роллену, потому что моя одежда о достатке молчит, в лучшем случае сойду за телохранителя или... Хха! Телохранитель с голой грудью годится лишь на то, чтобы отвести один-единственный удар. Впрочем, если девушка сама и наняла убийцу, то... Почему не могу выбросить эту версию из головы? Я настолько плохо думаю о сестре Королевского мага? Выходит, да. Жаль, что для того, чтобы принять истинное положение вещей, всегда приходится пережить рискованные события. Мне ведь и раньше всё было известно об этой девушке, но хотелось верить, будто кое-что осталось тайной, и это кое-что перевешивает все прошлые грехи. Я ошибся? Что ж, и на старуху бывает проруха.

Осторожные шаги. Рядом. Совсем близко. Сейчас он нагнётся, чтобы убедиться в моей смерти или, при необходимости, добить и, возможно, порыться в моих карманах, хотя на последнее времени может не хватить, потому что, не ровен час, в проулок свернёт ещё кто-нибудь. Ну же, давай, мне хватит и расстояния двух шагов, чтобы добраться до тебя!

Сквозь смежённые ресницы вижу сосредоточенное лицо, напряжённый взгляд, кисть потянувшейся ко мне правой руки и...

Тусклой молнией блеснувший у открытого горла стилет. Тонкое, почти игольное остриё упирается в бледную кожу, протыкает её, выпуская несколько капель крови, а такой знакомый и такой неожиданно новый голос шёпотом, почти нежно задаёт тот же вопрос, что вертится сейчас на моём языке:

— Кто приказал тебе убивать?

Стальное лезвие подрагивает, с каждым еле уловимым движением всё глубже проникая в плоть, вот только убийца, как и я, прекрасно знает: пока нет ответов на вопросы, нет и подведения итогов. Он догадывается, что молчание способно подарить несколько лишних мгновений жизни, а потому не торопится, но и... Не медлит.

Приметное кольцо, похожее на то, которым старик-посыльный проткнул оболочку королевской печати, ощутимым усилием пальцев поворачивается внутрь орнаментом, а спустя вдох тот, кто покушался на мою жизнь, медленно оседает на мостовую, и Роллена едва успевает убрать стилет, чтобы не распороть горло уже мёртвого убийцы.

Ресницы растерянно хлопают, а в уголках васильковых глаз, кажется, что-то подозрительно поблёскивает. Нет, рыдать пока рано. А может, и вовсе ни к чему.

— Ты молодец.

Она отскакивает в сторону и смотрит на меня как на восставшего мертвеца. Впрочем, примерно так оно и есть, ведь мало кто выживает, получив стрелу в живот.

— Всё хорошо, я не ранен.

— Но...

— Меня защитил амулет.

Роллена недоверчиво хмурится, но под задранной рубахой по коже расплывается пятно здоровенного будущего синяка, а значит, нет повода не верить. И главное, нет повода считать меня неуязвимым, то бишь принижать значение поступка девушки. Замечательного поступка!

— Я думала, что ты...

— Я мог умереть. И ты всё сделала правильно, хотя, возвращаясь, всё же рисковала.

— Я не могла уйти, оставив всё как есть. Тогда мне нечего было бы ответить на вопросы Опоры.

Она не столько старалась спасти мою жизнь, сколько заботилась о своём будущем? Что ж, разумное решение, требующее отваги и хладнокровия, доступных не каждому мужчине.

— Я думала, что ты умер.

И всё-таки чудесно изменившийся голос звучит так, словно она старается оправдаться. Хорошо это или плохо? Думаю, решать будет сама Роллена и те, кому она когда-нибудь захочет и, главное, сможет помочь.

— Ты действовала так, как и должно.