Варяжский меч - Андрей Максимушкин Страница 39

Только после полудня, когда солнечный Хорс уже к закату клониться начал, вернулся волхв. Все, говорит, заключил ряд с лешим. С этого дня Лесной Хозяин никому из селян вредить не будет, ни детей, ни жен, ни девок, ни скот, ни холопов не тронет. Наоборот, диких зверей от выпасов отваживать обещался. Но и людям условие: деревья без толку не рубить, дичь развлечения ради не бить, раз в год отвозить в лес бочонок меда да хлеба три каравая — Хозяину угощенье.

— А как же волхв договорился? — поинтересовался Буян. — Неужто зачаровал лешака?

— Да разве его зачаруешь?! Он сам от Матери-Земли сын. Просто попробуй-ка три бочки хмельного меда выпить. Что утром будет? Вот то-то и оно. Святой человек напоил лешего да утром похмелил его. Так вот и ряд заключить уговорил.

Так за разговорами незаметно шло время. Вскоре на подворье наметилось какое-то шевеление. К воротам Верхнего города проскакала верхами полусотня оружных гридней. Затем на высокое каменное крыльцо терема вынесли два богато украшенных высоких кресла. Явно что-то намечалось.

Наконец на крыльцо вышел боярин Прибыслав и, подняв украшенный серебряной насечкой рог князя Славера, прогудел сигнал сбора. Дружинники тут же повскакали с мест и побежали к терему. Привычка сказывалась, въевшаяся в кровь и плоть, — всегда идти на звук рога своего боярина или князя. Моментально собрались все, кто был на подворье или в Верхнем городе. Воины сразу же разбивались на десятки и сотни. Старшие только короткими окриками указывали, кому и где строиться. Получилось так, что люблинские воины встали справа от крыльца, а варяги Славомира слева.

Наконец на крыльцо вышли князья. Оба нарядились в дорогое, узорчатое, богато украшенное одеяние. Из-под алого мятля Славомира выглядывала тяжелая кольчатая бронь с кованым нагрудником. Славер же сегодня не утруждал себя доспехом, только на золоченом поясе у люблинского княжича как символ власти висел тяжелый меч.

Все было готово, люди ждали, что им скажут князья. Стоявший в первом ряду рядом с бойцами своего десятка Рагнар хорошо видел все происходившее на площадке перед теремом. Славомир первым опустился в свое кресло, Славер сначала наклонился к Прибыславу и негромко произнес пару слов. Боярин согласно кивнул, поднес к губам рог. Над Старградом проплыл низкий, хрипловатый, протяжный звук.

— Русы! Дружина верная! Воины велиградские и люблинские, товарищи боевые! — шагнул вперед Славер. — Вчера мы вступили в Старград. Взяли город честно: копьем. Мы пришли неукротимым морским прибоем и железной стеной. Подлые саксы при виде наших мечей сразу же побросали оружие, дрожа за свои никчемные жизни!

Со всех сторон зазвучал громкий смех. Воины с воинственным ревом подняли вверх копья.

— Перун!!! Слава Радегасту! — гремело над притихшим городом имя грозного бога русов.

— Дружина, мы взяли этот город, и он наш по праву меча! — прокричал Славер. — По закону мы можем взять здесь все, это наша добыча. Серебро, парча, железо, кони, женщины, послушные саксонские рабы. Здесь все наше!

Ответом послужил торжествующий рев. Каждый в душе надеялся на богатую добычу, а заодно и возможность отомстить саксам за все унижения и горести, за кровь, которую люди императора щедро лили по земле русов.

— Да, это так. Мы возьмем свое в городах саксов, пройдемся мечом и огнем по землям христиан. — Рагнар уже понял, к чему клонит люблинец. И действительно, следующие слова подтвердили его догадку.

— Но Старград наш город. Он построен нашими дедами и прадедами. Подлые саксы хитростью захватили его. Мы только вернули себе наше, свое, наш Старград, наше гнездо и твердыню. Можно ли пустить на поток и разграбление то, что построено нашими дедами? Нет! — почти выкрикнул князь, подаваясь вперед с энергичным жестом. — Мы вернули этот город. Он наш! Мы здесь хозяева, а я князь! — сказал, как отрубил.

В этот момент на площади появились новые лица. На двор под охраной конных мечников вступила целая процессия. Это была городская старшина, влиятельные, знатные горожане, богатые купцы, шли среди них и христианские священники. Рагнар углядел в толпе несколько человек, явно бывших владетельными баронами или рыцарями. Их выдавала горделивая осанка, надменный взгляд, движения людей, привыкших к тяжести доспеха на своих плечах.

Среди русов прошел слух, что старградцы с самого утра стояли перед воротами Верхнего города, ждали, пока их допустят пред очи нового властителя этой земли.

Получилось так, что горожане слышали последние слова Славера, обращенные к дружине. Многие из них знали русский язык, по лицам старградцев хорошо было видно, что сказанное им не понравилось.

При приближении городской старшины Славер сел в кресло. Затем он наклонился к Славомиру и что-то негромко проговорил. Велиградец резко кивнул и так же тихо ответил. На его лице расцвела мрачноватая, больше похожая на волчий оскал улыбка.

— Так, явились, — бросил Славер остановившимся перед крыльцом горожанам. — Говорите: зачем пришли?

— Князь Славер, — вперед выступил высокий, худощавый, седовласый старик с изрезанным глубокими морщинами лицом. Одежда выдавала в нем знатного и влиятельного человека. — Я глава альтенбургской гильдии негоциантов Магнус Степшер, прошу тебя назвать выкуп с города и отпустить нашего владыку епископа Вагера.

— Выкуп, говоришь, — протянул Славер, почесывая затылок. — Выкупа за город не будет. Теперь это мой город. Отныне нам подлежит защищать вас, а вам подчиняться, — прозвучала ритуальная фраза.

— Князь, ты много на себя берешь! Это земля императора, — громко заявил, проталкиваясь вперед, темно-русый бородач в простом поддоспешнике, подтянутом золоченым поясом.

— Кто таков? — с нехорошей усмешкой на устах поинтересовался Славомир, придерживая за плечо готового вспылить люблинца.

— Я граф Зигфрид фон Штрале.

— Так это ты ходил три года назад на черепезян?

— Я карал безбожных язычников. Ты, как христианин, обязан это знать, — подбоченился граф, кладя руки на пояс. По рядам русов прошел глухой ропот. Три года назад императорские воины утопили в крови земли черепезян, многих людей угнали в рабство.

— Отныне твой кровавый божок здесь не властен, — с расстановкой произнес князь, закидывая ногу на ногу.

— Так ты язычник?!

— Я рус, — гордо заявил Славомир. — А ты кто? Раб мертвеца? — Правая рука князя вытянулась вперед, большой палец показывал вниз.

Из стоявших перед крыльцом ближников вышли четверо воинов. Моментально разрезав толпу, они заломили графу руки за спину и бросили его на колени. Над толпой горожан пронесся испуганный вздох. Но тут один из христианских священников, подняв крест, закричал:

— Побойся гнева Господня! Ты был крещен в истинной вере, и Бог накажет тебя за отступничество. Вспомни, как полки христовых воинов громили орды язычников! Покайся, пока не поздно, отведи от своей головы гнев Господа и императора!

— О каком боге ты говоришь, кудесник? — поинтересовался Славомир. — Я свободный человек. — И пока священник переваривал сказанное, повернулся к Славеру и громко, чтоб все слышали, попросил: — Отдай мне этого чароплета.