Волхв-самозванец - Алексей Зубко Страница 39

Разомлев от сытной пищи, мы с трудом заставили себя попрощаться с радушным хозяином. Поблагодарив Здириха, выслушав кучу пожеланий и напутствий, мы полетели в людское поселение – заканчивать знакомство с местным населением.

Знакомство с деревенькой началось для меня не очень приятно. Лихо соскочив с метлы, я едва не растянулся, угодив в лепешку, заботливо приготовленную к моему появлению какой-то из местных коров.

Под дружный хохот Троих-из-Тени и вежливое молчание Кэт, сделавшей вид, будто ничего не заметила, я вытер ноги пучком травы и побрел меж дворов.

Крытые соломой хибарки, покосившиеся изгороди и тощие, гавкучие шавки – типичная панорама затерянного в глубинке хутора.

Среди однообразного убожества жилищ выделяются два строения. Первое – принадлежащее, по всей видимости, местному старейшине – этакий укрупненный вариант тех же хибар. Более просторный, с большим количеством окон, дверей и печей (о чем явственно говорят две дымовые трубы). Второе жилище поражает своей неуместностью в данной обстановке. Кособокое, без окон, с узким дверным проемом, оно скорее подойдет на роль кутузки, чем на место обитания. К чему тогда эти непонятные, явно нарисованные любителем (довольно бездарным) кукольные лица на стенах? Губастенькая, с голубыми волосами Барби, голубой, опять-таки в смысле цвета, пудель, какие-то скоморохи с печальными лицами... театр, да и только.

Две бабки, устроившиеся на завалинке, при нашем появлении прекратили работать языками и превратились в слух. Как же, новая тема для сплетен...

Оглянувшись по сторонам, я не смог найти никаких других признаков жизни в селении. Вымерли они все, что ли?

Приблизившись к жилищу старосты, я громко окликнул хозяина.

Тишина.

Лишь нескладный щенок выбрался из-под поломанной телеги и облаял меня. Затем, поняв, что его не боятся, подошел поближе и обнюхал сапоги.

– Кэт, где все?

– Тебе виднее, ты же у нас провидец, – язвительно заметила ведьмочка.

– Сейчас узнаем, – уверенно заявил я и развернулся, дабы прошествовать к бабушкам.

Идти не пришлось.

Все местное население от мала до велика показалось на дороге, двигаясь в нашем направлении.

Впереди две телеги, запряженные волами и загруженные сеном, из которого там и сям торчат ребячьи головы. За возами идут мужики и бабы.

– Ну вот, с покоса возвращаются, – гордо заявил я (вроде в этом моя заслуга).

Процессия остановилась, ко мне подошел мужик.

– Приветствую вас, – поклонился он.

– Вам того же.

– Я Никодим Меченый. Староста тутошний.

– Аркаша, – представился я. – Мою спутницу зовут Катарина.

– С чем пожаловали в наши края, милостивый волхв?

– Не могли бы мы поговорить наедине? – спросил я, поняв, что весть обо мне докатилась и до этих глухих мест.

– Отчего же... вот только в дом не могу пригласить, уж извините, это приравнивается к укрыванию царева преступника, за это головы рубят, – чистосердечно признался он. – Пройдемте вон туда.

Мы с Кэт последовали за ним, а остальные разошлись по своим делам.

– В общем дело тут такое. Вы знаете, что происходит в заколдованном лесу?

– Наслышаны. – Староста покачал головой.

Его лицо выдало напряженную работу мысли. С какой стороны меня может интересовать этот лес, ведь царев ярыжка, зачитавший государев указ о моей поимке, говорил, что я похитил царевну? А Катарина совсем не походит на царевну... которую никто из селян и в глаза не видел, зато каждый убежден, что царевна всегда ходит в богатых нарядах и короне.

– Так вот. Меня попросили найти убийцу древесных дев.

– Н-да... – Никодим накрутил на палец ус. – Нас это не касается. Мы люди маленькие, в мире со всеми.

– Не мог бы я поговорить с местным населением? Может, кто чего видел или слышал?

– Поговорите. Но лучше бы вам не задерживаться здесь. Мужики здесь простые, но целый ларец злата кого хошь с ума сведет.

– А вы-то сами что об убийце думаете?

– Да ничего. Мне дела до этого нет. Что касается моих односельчан – это моя забота, а остальное...

– А много ли в селе люду?

– Мы грамоте не очень обучены... Это хата Кузьмы Кривоногого. С ним ютятся жонка явойная, Клавдия, вредная баба, детишек штук, почитай, семь будет. Старшенький-то их, Вукол, все к моей Проське сватается. Лоботряс.

– Ага.

Прикинув со слов старосты численность населения, я определил его как три десятка взрослых и с полсотни малышни.

– То моя хата, – с гордостью указал староста на «шедевр» местного зодчества. – Я, Евдокия, Проська, Степа – младшенький мой, вот и все.

– А кто живет вон в том доме? – Я указал на кособокое строение, расписанное народными умельцами.

– Убогонький. Прибился того году. Срубил хату, так и живет. По дереву мастерит помаленьку, тем и кормится. А мне что? Человек тихий, безопасный – пускай себе живет.

– Спасибо.

– Не задерживайтесь, – посоветовал староста и удалился.

Я же направился к ближайшей хате.

Но конструктивной беседы не получилось. Собеседник отвечал неохотно, больше внимания уделяя стройной фигурке Кэт, чем моим вопросам.

Ничего так и не добившись, я вышел с подворья, пропустив ведьму вперед.

Раздался рев, и прямо на нас выскочил озверевший бык. Ведший его на поводу пастух полетел в придорожные лопухи, сопроводив свое падение гневной тирадой, оборвавшейся на полуслове.

Наклонив массивную голову, увенчанную острыми рогами, бык, злобно фыркая и вращая красными глазами, направил свою ярость на меня.

Кэт заверещала.

Выйдя из оцепенения, я дернул ее в сторону и втолкнул во двор, оставшись на пути озверевшей скотины.

Трое-из-Тени рванули меня каждый в свою сторону, вследствие чего я совершил головокружительное двойное сальто. Желудок подскочил к горлу, а затем рухнул в пятки.

– Ё! – только и сказал я, оказавшись на спине несущегося быка. Пальцы рефлекторно впились в грубую шерсть. Ошарашенный исчезновением объекта атаки, бык обиженно замычал и принялся крушить все вокруг. И все это со мной на спине.

Бросаемый из стороны в сторону, я тем не менее умудрялся каким-то чудом удерживаться на беснующемся животном. А уж он-то оттягивался по полной программе: с крушением плетней, вскапыванием земли копытами и исполнением гопака.

Если то, что я чувствовал, совпадает с тем, что чувствуют ковбои на родео, то хоть убейте – не понимаю, что заставляет их заниматься подобным самоистязанием.

Проделав очередную дыру в заборе и загнав очередную жертву в дом, бык бросился дальше.