Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри Страница 39

Суффраган Гиларра, в величии своем уступавшая только самому иерарху, наслаждалась столь дорогим и необходимым для нее домашним уютом, проводя послеобеденное время в своем неброском и уютном доме, что стоял в ремесленном квартале Пределов. Двум своим слугам она дала выходной, чтобы побыть наедине с родными и хотя бы так успокоить смятенную душу. У этого смятения были две причины: во-первых, планы лорда Блейда по устранению иерарха, а во-вторых, судьба жены и маленькой дочери вольного торговца, которые сгинули в недрах Цитадели — словно и не существовали вовсе. Трижды Гиларра отправлялась навестить их, и всякий раз ее отсылали прочь: гости моются, говорили ей, или едят, или крепко спят. Всякий раз одно и то же — притворная почтительность, не слишком скрывающая намек на то, что суффраган сует нос не в свои дела. Всякий раз упоминание приказа иерарха либо лорда Блейда, приказа, который она не имеет власти оспаривать. И всякий раз вооруженная стража, которая, ничем открыто не угрожая, все же как-то ухитрялась дать Гиларре от ворот поворот.

Наконец ей удалось перехватить молодого лейтенанта, заместителя лорда Блейда, и в открытую сообщить ему о своих опасениях. Гальверон славный мальчик, уговаривала себя Гиларра. Он не допустит, чтобы с Канеллой и ее малышкой случилось худое. Может быть, все обойдется. Может быть, опасность существует только в ее воображении. Даруй Мириаль, чтобы это было так! Заваль не станет причинять зло беззащитной матери и невинному дитяти, ведь правда же не станет? Он, конечно, упрям, заносчив, фанатичен, но он никогда не творит зла, никогда не бывает несправедлив — разве что к самому себе.

Муж Гиларры, Беврон-златокузнец, который по такому случаю сегодня тоже отдыхал от работы, растянулся сейчас на коврике перед очагом и играл с их маленьким сыном Аукилем. Гиларра вышивала рубашку, но подняла глаза от вышивания, когда Беврон заговорил:

— Поразительно, как все меняется в Пределах в отсутствие Заваля. Как будто все мы дружно испускаем вздох облегчения и позволяем себе расслабиться.

Гиларра отчаянно не желала нарушать послеобеденный покой, а потому до сих пор ухитрялась как-то избегать разговора о грядущей участи Заваля. На сей раз, однако, она не могла промолчать, не подставив под угрозу доверие, которое всегда связывало ее с мужем. Женщина принялась лихорадочно соображать, как бы помягче обрушить на голову Беврона последние новости, но тут же поняла, что это напрасный труд. Как бы она ни старалась, а Беврон ее речам все равно не обрадуется. Уж лучше покончить с этим сразу и навсегда.

Если Блейд исполнит то, что задумал, то после завтрашнего дня у тебя будет много возможностей расслабиться, — сухо сообщила она. — Что до завтрашней ночи — ты будешь спать с новым иерархом.

— Что?! — Беврон так и подскочил. Деревянные фигурки животных брызнули во все стороны, и маленький Аукиль издал возмущенный вопль.

— Так ты хочешь принести Заваля в жертву? Нет, Гиларра, только не это! Не может быть!

Гиларра отшвырнула шитье и тоже вскочила, схватив мужа за руки.

— Это не я придумала, любимый… но, кажется, мы с тобой — единственные во всем городе, кому еще не приходила в голову эта идея. Как убеждены жители Тиаронда и, похоже, всей Каллисиоры, наш иерарх крепко подвел своих подданных. Если Мириаль отвернулся от Заваля — а ты должен признать, что, судя по последним событиям, так оно и есть, —нынешний иерарх стал не нужен людям, которых он представляет перед Богом. Разве что в качестве жертвы.

Беврон так крепко сжал ее руку, что у нее заныли пальцы.

— А если Заваль умрет, заменить его должна будешь ты.

— Любимый, ведь мы с тобой всегда знали, что такое может случиться. Всю мою жизнь я помнила о такой возможности… и ты смирился с ней, когда стал моим мужем.

Только потому, что в душе никогда не верил, что это произойдет! — проворчал Беврон. — Треклятый Заваль! Как можно было допустить такое? Если б только он не был таким набожным, самовлюбленным болваном!..

— Перестань! — одернула мужа Гиларра. — Бедняга Заваль! Не хотела бы я жить на свете с таким характером, как у него. Никогда в жизни я не видела такого одинокого человека. Порой мне его ужасно жаль, а порой так и тянет его отколотить: ведь главный виновник почти всех своих бед — он сам. Еще в детские годы он все воспринимал слишком всерьез.

— Пап, давай еще поиграем! — Аукиль, сердито выпятив нижнюю губку, дергал край отцовской рубахи. Тяжело вздохнув, златокузнец выпустил руки жены.

— Нет, солнышко, не ставь своих коровок на желтый квадрат. Это же кукурузное поле, забыл? — На сей раз Беврон обращался к своему сыну, который давно уже обнаружил, что коврик перед очагом, весь в ярких разноцветных квадратах, превосходно подходит для игры в хутор.