Магия крови - Алекс Градов Страница 39

— Вы про Грега, да? — слабым голосом спросил я, закрывая глаза и без сил падая на подушку. — Зачем вы меня сюда притащили?

— Притащили? — изумился мужчина. — Ты свалился практически мне на голову. Повредил флюгер… Помял клубнику… Считаешь, надо было оставить тебя валяться во дворе?

— Можно было вызвать «скорую».

— Я сам — «скорая».

Он приблизился, наклонился и положил мне руку на лоб. Боль и головокружение сразу прошли. Мне стало хорошо и тепло… Даже жарко. Через миг я понял, почему, — это нагревались печати. Все сразу. Они противились его прикосновению.

— Вы… врач?

— Помимо всего прочего, — согласился мужчина.

Мне подумалось, я уже где-то слышал эту фразу.

Его ладони, казалось, собирали мою ушибленную голову, словно кубик Рубика. Все, что растряслось от удара, само вставало на место.

— Ты о чем-то другом хотел спросить, да? Ты хотел спросить, почему твои незамысловатые узоры отреагировали на мою магию? Потому что такими их тебе поставили. Никто, кроме твоего хозяина, не имеет права вторгаться в твое сознание… и подсознание тоже. Даже с целью исцелить тебя.

— Какого еще хозяина? Ты о Греге? Он мне не хозяин!

— А кто же еще?

Я стиснул зубы, чувствуя, что начинаю злиться.

— Кто вы такие? — повторил я в третий раз, пытаясь усилием мысли столкнуть чужую ладонь со своей головы. — Почему наговариваете на Грега?

— Не наговариваем, а говорим правду, — вмешалась Драганка. — Должен же кто-то тебе ее сказать, если все прочие боятся?

— А по-моему, вы просто врете! Докажите!

Вместо ответа ладонь накрыла мне глаза, и я снова ослеп. Попытался воспользоваться своими обостренными драконьими чувствами — но проклятая ладонь словно закрыла и их тоже. На спине, на шее, на животе — везде, где стояли защитные печати, — пылало пламя. Только лоб почему-то больше не припекало.

Через миг я понял, почему. «Печать интеллекта» начала остывать.

— Что вы делаете?!

— Разрушаю печать Восьмилистника, — хладнокровно ответил «врач».. — Уж не знаю, зачем тут поставлен такой мощный знак, но в данный момент он тебе только вредит.

— Я вам запрещаю ко мне прикасаться!

— Прекрати сопротивляться! У тебя ушиб мозга. Это надо лечить немедленно.

— Уберите лапы от моей головы!

Печать все остывала. В какой-то миг она сравнялась температурой с кожей, и я ее вообще не чувствовал… А потом она стала холодной. Вначале это было похоже на кусок льда, который зачем-то положили на лоб, и несколько секунд даже приятно, особенно по сравнению с полыхающими жаром прочими частями тела. Но потом от холода заломило виски, и мой мозг угодил в ледяную сетку боли. Сетка становилась все холоднее и постепенно сжималась.

— Это ради твоего же блага, — ворковал неведомый целитель, плотно прижимая ладонь к моему лбу. — Не дергайся, я все равно не уберу руку, пока не сниму отек. Когда-то я давал клятву Гиппократа. Знаешь, в чем она заключается?

— «Не навреди», — простонал я сквозь стиснутые зубы.

Раскаленное тело стало легким и совершенно чужим, а голова — тяжелой, пропитанной болью, как отравленной водой. В горле что-то клокотало — не кровь ли?

— Это первый пункт клятвы, — ответил мужчина. — А второй?

— Откуда ж я знаю?

— Так я напомню. Принцип милосердия. Иными словами, я обязан помочь тебе, хочешь ты этого или нет. И какие бы печати ни поставил твой воспитатель, меня как врача они не интересуют!

— А я бы еще посоветовала стереть ему память, — заметила Драганка. — Не хочу связываться с Черным, он сейчас слишком силен. В последний раз чуть дух из меня не вышиб, с его проклятыми улыбочками…

— Нет, — ответил «врач». — Не стану. Наоборот, я хочу, чтобы он все помнил — и делал выводы. Пусть ему будет над чем поразмыслить. Прежде чем Черный свяжет его кровью и подчинит себе безвозвратно.

— Прочь из моей головы! — прохрипел я.

— «В ней и так кавардак», [1]— подхватила Драганка.

— Как нельзя более верно сказано, — подтвердил мужчина. — Лея, милая, пошарь-ка в его карманах. В нашей ситуации никакая дополнительная информация не будет лишней…

Его голос затихал и удалялся по мере того как ладонь, горячая и тяжелая, словно гора, медленно вдавливалась мне в лоб. Я почти физически ощущал, как прогибается и хрустит тонкое плетение печати, почти слышал жалобный звон, с которым один за другим лопались лепестки папоротника. А вместе с ними — и мой мозг.

Они не спешили. Я слышал какие-то разговоры, но уже не понимал их смысла. Только один раз, как просвет среди сплошных туч, — четкое шуршание страниц и насмешливый голос колдуна:

— …нет, только в этом мире возможно подобное. Обнаружить слабое место дракона не магическим сканированием и не допросом с пристрастием, а просто заглянув в его паспорт!

И тучи снова сошлись, теперь уже навсегда. Ладонь продавила печать, прошла через кости черепа, как сквозь тесто, погрузилась в голову и погладила мозг, убрав напряжение и, казалось, разгладив все извилины. Тревога и злость пропали. Равно как и желание сопротивляться этому целительному, но все же насилию. Мирно и безмятежно, с блаженной улыбкой на губах я погрузился в сон.