Разведчик пустоты - Аарон Дембски-Боуден Страница 39

Он был оружием, подумал Талос, вернейшим клинком Первого Когтя, их стержнем, их внутренней силой. Благодаря ему остальные Когти всегда боялись стычек с ними. Пока Ксарл был жив, Талос никогда не опасался, что Первый Коготь проиграет бой. Они никогда не любили друг друга. Их братство не требовало дружбы — только преданности. Они стояли спина к спине, пока Галактика пылала вокруг них: вечно братья, но никогда не друзья, предатели, идущие вместе до последнего.

Но говорить об этом сейчас казалось неправильным. Пламя шипело в расползающейся тишине.

— Если ад существует, — сказал Талос, — то сейчас ты там.

Он снова навел оружие.

— Думаю, мы скоро там увидимся, брат.

Он нажал на спуск. Химический огонь с внезапным ревом вырвался наружу, короткими выплесками омывая тело. Керамит почернел. Сочленения расплавились. Плоть растворилась. Талос в последний раз увидел обуглившийся череп Ксарла, заходящийся в беззвучном и мертвом смехе. Затем он исчез в клубах дыма, заполнившего комнату.

Огонь быстро распространился на кровать и на свитки, висящие на стенах. Вонь протухшего мяса, исходящая от горящей плоти, делала спертый воздух еще ужаснее.

Талос в последний раз окатил тело струей жидкого огня. Закинув огнемет на плечо, он прикрепил контейнер к бедру и лишь затем потянулся за собственным оружием. Он взял шлем Ксарла в одну руку и свой болтер в другую. Не оглядываясь, шагнул сквозь дым и вдавил кнопку открытия двери.

Жирные клубы дыма хлынули в коридор, а вместе с ними потек смрад. Талос вышел из комнаты и запечатал дверь за собой. Огонь скоро потухнет, лишенный кислорода и пищи.

Он не ждал, что кто-то будет снаружи. Двое смертных стояли недвижно, прикрывая ладонями рты и носы от рассеивающегося дыма.

Септимус и Октавия. Седьмой и Восьмая. Оба высокие, оба в темной униформе легиона, обоим, в числе немногих рабов, разрешено было носить оружие. Поврежденные лицевые протезы первого пощелкивали всякий раз, когда он моргал или двигал глазами. Длинные волосы обрамляли его лицо, и Талос — плохо умевший считывать человеческие эмоции, за исключением страха и гнева, — не мог сказать, что выражают его черты. Волосы Октавии были, по обыкновению, собраны в конский хвост, лоб скрывала бандана. Она заметно похудела, и кожа ее приобрела нездоровую бледность. Эта жизнь не щадила девушку, как и ее собственный организм. Жизненные соки и силы уходили на то, чтобы питать растущее внутри дитя.

Он вспомнил, что велел этим двоим держаться подальше друг от друга, и недавний приказ Септимусу оставаться в ангаре. Но сейчас все это не имело значения.

— Чего вы хотите? — спросил их Талос. — Доспех Ксарла не годится на запасные детали, Септимус. И не проси.

— Вариил приказал мне найти вас, господин. Он требует вашего присутствия в апотекарионе, и как можно скорее.

— Ему потребовались вы двое, чтобы доставить сообщение?

— Нет.

Октавия откашлялась, прочищая горло, и опустила руки.

— Я слышала про Ксарла. Мне жаль. Я думаю… по вашим стандартам, я имею в виду, согласно идеалам легиона… он был хорошим человеком.

Талос поперхнулся на выдохе и фыркнул, а затем язвительно хмыкнул.

— Да, — сказал он. — Ксарл был хорошим человеком.

Октавия покачала головой в ответ на саркастическое замечание воина.

— Вы знаете, о чем я. Они с Узасом однажды спасли меня, как и вы.

Смешок пророка перерос в хохот:

— Несомненно!.. Хороший человек!.. Еретик!.. Предатель!.. Убийца!.. Глупец!.. Мой брат хороший человек!

Оба смертных стояли молча, а Талос смеялся, пока, впервые за много лет, из глаз его не полились слезы.