Смерти подобна - Яна Мелевич Страница 39

— И что Вася?

— А что Вася? Теперь ему точно не разрешат на мне жениться.

Станка скептически смотрит на меня, рассеянно тасуя карты Таро в руках. Периодически я вижу мелькающие картинки. Лениво кладу руки поверх деревянного столика, позволяя ветерку обдувать мое лицо. На улице сегодня тепло, греет солнышко и приятно поют птички, которых тут очень много.

Цыганский табор живет на окраине Урюпинска. Сюда обычные жители стараются не ходить без крайней нужды, ведь цыгане — известные обманщики и мошенники. Именно так считают в народе. Среди десятка каменных двухэтажных частных домов с яркими крышами и грузовых фур, раскрашенных фур, живет этот кочевой народ. Иногда они дают представления в городе, некоторые мужчины табора вполне мирно зарабатывают деньги на предприятиях или держат небольшие лавки. Каждый член этого закрытого от постороннего сообщества трудится на благо остальных.

Сюда приходят за ответами на неразрешенные вопросы или товарами, которые непросто достать в Российской империи. Местные шувани или, по-нашему, ведьмы вроде Станки в большом почете. Любовные заклятия, гадания, предсказания, проклятия — за этим люди бегут к тем, кто не скован строгими правилами нашего магического мира.

Я нащупала в кармане склянку с зельем в кармане джинсов и удобнее устроилась на одной из лавок. Смотрела на оголенные плечи подруги, покрывшиеся золотистым загаром, и невольно хмыкнула.

— Чего хохочешь, ехидна? Вспоминаешь фингал маменьки Васи? — с интересом спрашивает Станка, не отрывая черноокого взгляда от карт.

— С каких пор Астафенко сюда как домой бегает? — задаю в лоб вопрос, который у меня на языке уже минут сорок вертится.

Округлившиеся глаза и нейтральное выражение лица становится мне ответом. Среди табора у Станки Папуш репутация одной из сильнейших шувани. Ее уважают, потому никто не смеет диктовать ей, как и с кем строить отношения. Но взгляды бросают на ярко-красную блузку, цветастый платок, перевязывающий волосы, и нарядную юбку, проходя мимо нас. Женщины постарше качают головами, а мужчины тяжело вздыхают. Им-то ничего не светит.

— Не понимаю, о чем ты. Он же священник, побойся Бога, — равнодушно отвечает подруга, взмахнув руками и подбрасывая карты, всего на несколько секунд зависшие в воздухе. Точно в замедленной съёмке они падают на стол. Несколько штук оказываются перевернутыми лицевой стороной вверх.

— Я не лезу. Просто он из белого духовенства. Им нельзя, — развожу руками, пожимая плечами.

Мне и правда плевать. Это их жизнь. Мама Васи волнует больше, но она вроде не слишком обиделась. Шумский уводил мать, прижимавшую пакет со льдом к разбитому носу. Сам Василий успел только прорычать что-то про мерзкий артефакт, который давно пора сдать на проверку. Но что удивительно, Иуда Авраамовна закончить ему не дала. А я уже собиралась поссориться. Более того, попросила сына отвезти ее в больницу. Напоследок покосилась на меня, затем тихо проговорила:

— Твоя реакция довольно четко ответила на мой вопрос. Спасибо.

Не знаю, что Иуда Авраамовна там поняла, но определенно это было важным. Уже успокоившись, я осознала первопричину ее отношения ко мне. Мать Васи пережила предательство мужа, всю жизнь скрывала сына от правительства, а тут я — бельмо на глазу. Реальная угроза для безоблачного существования Василия. Ведь он же в своей любви сам идеалистичен, пойдет на что угодно.

И бефстроганов был вкусный.

— Он просто зашел по делу. Обсуждали, что делать, если ко мне придет столичный менталист, — возвращаюсь в реальность, изумленно косясь на подругу.

— Вася? — задаю глупый вопрос, и Папуш раздраженно фыркает.

— При чем тут твой Вася? Я про Олега. Он сказал, что маг сегодня утром приехал с целой гвардией вооруженных солдат. Противомагические бронежилеты, автоматы, снайперские винтовки, пистолеты — целый набор для отстрела преступников.

Точно, ведь утром я видела несущиеся по дорогам бронированные машины с гербом. В одной из них я сразу ощутила сильного мага. Значит, прислали не абы кого. Сейчас начнут проверять всех причастных и возможных подозреваемых, которых у нашей полиции не было. Я-то теперь вне подозрений.

— Будем надеяться. Нам удастся узнать все раньше, чем они начнут переворачивать город с ног на голову, — вздыхаю, похлопывая себя по карману.

— Ты, кстати, точно уверена, что хочешь участвовать? У тебя-то нет защиты от церкви, иммунитет не предоставят в случае вызова, — неуверенно спросила я подругу еще раз, получив в ответ возмущенное ворчание.

Увидев сегодня Олега, выходящего из дома Станки, я сильно удивилась. Священник кивнул мне в знак приветствия. Нервно оглянулся по сторонам и, бросив взор на окна, непререкаемым тоном напомнил о том, что вылазка в церковь состоится вечером. Пока все будут на вечерней молитве, я смогу осмотреть место хранения мощей. Они с Васей снимут защиту, главное — никому не попасться.

Дурацкий план, ощущала себя шпионом в плохом кино. Но другого пути не было. Официально на использование зелья нужно разрешение настоятеля, но это слишком долго, муторно и официально. Еще не факт, что не отказали бы. Ведь в межпространстве можно увидеть много лишнего, чего церковь показывать бы не хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А тут еще Станка вызвалась мне помочь. Мол, одна я там потеряюсь, натворю дел и вляпаюсь в неприятности. Будто в прошлый наш поход все обошлось без эксцессов, ага.

— Я уже втянута в это по уши. Есть ли разница от количества хранимых тайн. Тем более, — она кокетливо повела плечом и бросила на меня такой взгляд из-под ресниц, что невольно по спине поползли мурашки. — Я могу себя защитить от воздействия магии менталистов.

— Это смотря какого уровня, — рассеяно отозвалась я, слыша звук пришедшего сообщения.

Достала смартфон и поморщилась, глядя на экран. Борис Горыныч вновь ругался, угрожая по смс уволить меня без выходного пособия. Гриша в очередной раз прислал жалобу, а церковь уже оповестила моего начальника, что отрывает меня от производства. Я смахнула ветку однотипных сообщений, лениво нажимая на значок социальных сетей. Стена ломалась от многочисленных постов с кучей фотографий с последней встречи цесаревича с представителями либерального движения в России.

— «Цесаревич Алексей невероятно хорош собой, галантен и умен. За ним будущее царской России. Он — оплот духовности и просвещения», — зачитала я явно политический пост под фотографией наследника дома Романовых.