Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика - Варвара Корсарова Страница 39

Дорожка, едва заметная и заросшая травой, сбегала вниз. Чем дальше, тем гуще росли деревья. Мы миновали старую каменную арку с иззубренными колоннами и ступили в чащу.

Здесь было темно, лучи солнца с трудом пробивались сквозь стволы, пахло сыростью и грибами. Под ногами похрустывали сучья, у лица звенела мошкара.

— Мы вышли за пределы поместья, — сказал полковник. — Тут начинается Бурый лес. Если идти прямо, по тропинке, до рудника всего полчаса ходу, верхом быстрее, но небезопасно. Много ям, валежника. Майя, — он повернулся ко мне и тон его вдруг опять сделался резким и неприятным: — обещайте, что никогда не будете гулять у рудника. Поверьте, это действительно нехорошее место. Там водится много дичи, заходят и волки. Раньше забредали и двуногие хищники. Браконьеры и всякое отребье. Ваша вылазка за земляникой с той девчонкой была крайне неблагоразумной.

Я поежилась и пробормотала:

— Слушаюсь, ваша милость. Но местные туда заглядывают и ничего с ними не случается.

Полковника мой ответ не удовлетворил: он смотрел на меня сверху вниз, прикрыв веки, уже знакомым мне колючим взглядом.

— Однако случись что, — сказал он медленно, — у вас не будет шансов. Вон вы какая… хрупкая, слабая девушка. Вы не сможете за себя постоять.

Его слова несли предупреждение и заботу, но они встревожили, оттого что голос его стал низким и приобрел угрожающие нотки. Его глаза опустились на мои плечи, руки, как будто он оценивал мою силу и способность сопротивляться. Кожа на моем лице вспыхнула, как будто он дотронулся до нее своим загрубевшим пальцем. Я невольно коснулась рукой щеки, потом торопливо поправила выбившийся локон.

Подняла глаза и вдруг уловила во взгляде полковника что-то еще, отчего мне стало совсем нехорошо: что-то темное и примитивное. Может, вечерний свет сыграл злую шутку, а может…

Кольнула мысль: уж не представляет ли мой спутник для меня не меньшую опасность, чем те двуногие хищники, о которых он говорил? Я далеко от жилья и других людей, в чаще леса, вдвоем с человеком, которого знаю очень мало, и который, как мне известно, способен на грубые выходки.

Я словно впервые заметила, как он высок и широк в плечах; мощный, ловкий зверь. И подумалось, что человек этот с его стальными глазами и твердо изогнутыми губами должен быть себе на уме и не знать жалости. И так ли безупречна была его жизнь? Преступления… его мать говорила о преступлениях, которые он совершил. Да и в Ольденбурге болтали всякое…

Эти мысли усилили мою безотчетную тревогу. Впрочем, в глубине души я считала ее необоснованной. При всех его недостатках, полковник не дикарь и не безумец, и ничего в его компании мне не грозит. Вряд ли он усыплял мою бдительность задушевными разговорами, чтобы завести в чащу и сделать что-то… ужасное.

И тогда, чтобы избавиться от пугающих мыслей, я с нарочитым легкомыслием сказала:

— Кстати, о землянике. Ваша милость, признайтесь, вы не присылали лукошко с ягодой, верно? И не собирали ее сами, как сказал Курт. Не обижайтесь, не могу вас представить за этим занятием.

Полковник как будто опешил на миг. Но то оценивающее и неприятное выражение в его глазах пропало, и он снова стал таким, каким был несколько минут назад — спокойным и почти веселым.

— Отчего ж не можете? — усмехнулся он. — После визита в ваш дом, когда я узнал, кто именно так ловко прятался от меня в кустах, я возвращался через рудник. И подобрал вашу корзину. Я был недоволен исходом нашего разговора. Чтобы хорошенько все обдумать и собраться с мыслями, провел около получаса на той полянке — да, представьте, собирал ягоды. Очень умиротворяющее занятие, надо сказать. Полную корзину я отдал Курту — тот посмеялся надо мной. Все остальное — его инициатива. Что ж, я рад, что он ее проявил.

— Ваш камердинер ловко сыграл свою роль, — я улыбнулась, мысленно вздыхая с облегчением от того, что темный момент миновал.

— Идемте, Майя. Покажу вам еще одну достопримечательность поместья, хотя она и находится за его границами. Беседку, которую построил первый владелец замка, мастер Жакемар. Она называется «Пещера кобольдов».

— Судя по названию, он знал местные легенды.

— Совершенно верно. Сейчас вы в этом убедитесь.

За долгие годы лес сделал беседку своей частью, поэтому я увидела ее, только когда подошла вплотную к стенам из осыпавшегося камня. Повсюду рос мох, кусты обосновались в арочных проемах. Полковник отодвинул ветки и показал, куда ставить ногу.

Цепляясь подолом за колючки, я пробралась внутрь. В беседке было темно, сыро, и полно сорняков и заброшенных птичьих гнезд. Однако сооружение не утратило своей красоты, наоборот, беседка стала походить на таинственный лесной храм.

— Вот мы и в «Пещере кобольдов». Кобольды — злобные духи, которые, по местным поверьям, населяют рудники.

— Знаю, ваша милость. Няня рассказывала мне эти легенды в детстве. После них я не могла спать — очень уж страшные.

— Наверное, у мастера Жакемара тоже в детстве была кровожадная няня. Неудивительно, что у мастера потом развились нездоровые интересы. Я бы не стал потчевать своих детей подобными страшилками.

Я огляделась и тотчас узнала неподражаемый и безумный стиль создателя замка. Потолок и стены были каменные, неровные, украшенные барельефами. На них горбатые кобольды махали кирками, водили хороводы, курили трубки у костров. Компанию им составляли скелеты, населявшие замок Морунген. Опоры беседки были выполнены в виде сталактитов. И впрямь похоже на пещеру.

На полу под пятнами мха лежала щербатая плитка, также украшенная резьбой. Я стояла точнехонько на воротах, которые по замыслу резчика открывали вход в подземелье кобольдов. Изображение изобиловало мрачными деталями: подземные чудища увлеченно глодали кости, рядом вились летучие мыши. На воротах даже имелось железное кольцо в виде сплетенных мертвых рук.

Я опустилась на корточки, убрала сухие ветки и сорняки и расчистила мусор, чтобы изучить картину подробнее, но вскоре отказалась от своего намерения: быстро темнело, и разглядеть что-либо стало затруднительно.

— Интересное сооружение, — сказала я, вставая и отряхивая руки. — Зачем владелец замка построил его тут?

— Возможно, он уходил сюда, когда ему требовалось уединение. В юности я использовал беседку именно для этого.

— Почему вы решили показать ее мне?

— Курт доложил, что вам понравились скелеты и барельефы в замке. Вы целый вечер зарисовывали их в альбом. И вчера за ужином признались, что находите обстановку любопытной. Поэтому решил, что и это сооружение вам понравятся.

Я оценила его желание порадовать меня, хотя полковник и неправильно истолковал мой интерес — он подумал, что я в восторге от всех этих ужасных образов, вот чудак! — поэтому кивнула:

— Спасибо. Хотелось бы прийти сюда еще раз. При дневном свете, с альбомом.

Я огляделась по сторонам. Внезапно мороз пробежал по коже — внутри беседка очень уж напоминала склеп, под полом которого, за адскими воротами, вполне могли покоиться человеческие останки.