Сердце Томарина - Оксана Головина Страница 39

Дожди не прекращались уже вторую неделю. И без того полноводная Валмидора выходила из берегов, превращая город и его окрестности в подобие острова. Растревоженные непогодой топ-шу носились в грозовом небе, блестя чешуёй и наводя тоску. Обуздать реку — дело нехитрое для опытных магов. Но приказом Ламона — запрещено, ввиду возможного нанесения вреда драгоценным речным драконам. Вот и заливала Валмидора луга, заставляя дикую живность подбираться ближе к городу, а птиц — оккупировать террасный сад в Арде.

Краснокрылая таллула, устроившаяся с птенцами на дереве перед их окнами, доставала уже третий день. Спускалась на подоконник и своим длинным белым клювом стучала в стекло, нагло требуя угощения с самого рассвета. Угомонилась лишь когда Зиль как следует рыкнул, материализовавшись у окна. Таллула унеслась прочь, теряя яркие перья, сверкавшие как пламя.

Время шло, но от короля или отца не было вестей. Разгулявшаяся стихия тому виной? Или их правитель тянул время, испытывая нервы на прочность? Ванда устроилась на подоконнике в комнате общежития, прислонясь головой к холодному стеклу и наблюдая за непрекращающимся дождём.

Ивон умчалась в библиотеку, уже неделю не имея сил скрыть свою радость по поводу сделанного профессором Тэуссом объявления. Ну надо же. Совершенно внезапно злобный старикашка собрался на заслуженный отдых. И совершенно случайно в тот момент, когда подруга едва не собралась вешаться на собственных косах от отчаяния... Кристиан решился на переворот в академии? Ванда встревоженно нахмурилась. Не грозит ли это чем-нибудь ему самому? Потревожив змеиное гнездо — будь готов к тому, что тебя захотят укусить. И так беспрестанно мучило чувство вины за то, что ему пришлось рисковать своей головой перед королём. И чем дольше отсрочивался ответ Ламона, тем сильнее становилось это чувство.

Каждый вечер, как Кристиан и велел раньше, она являлась к нему с «докладом». Ванда прекрасно знала, что некромант читал её без труда, и понимал все чувства, что плескались в душе. Но всё равно заставлял пересказывать во всех подробностях события прошедшего дня. Заставлял говорить и говорить, пусть и злилась. Сначала сочла это наказанием, но потом поняла, что только так сын Смерти мог исцелять её. Рэйван просто не оставлял ей времени терзать себя мрачными мыслями. А если его не было рядом, то всю «работу» за жениха усердно выполнял Зиль...

Особенно нравились духу занятия в корпусе боевых магов. А именно — тренировочные площадки. Казалось, мараг впитывал в себя исходящую от хозяйки энергию, ловя каждое движение Ванды и не сводя с неё горящего взгляда. Всё призрачное тело фамильяра напрягалось, когти буквально впивались в камни, и павший зверь наблюдал, наслаждался, пусть и тренировочным боем. Выглядел так, будто и сам не прочь присоединиться к живым. Но сдерживался, оставаясь на месте и подчиняясь приказу хозяйки.

И что настораживало Ванду ещё больше — явно увеличивался в размерах. Она прекрасно знала, как выглядят взрослые особи марагов. Дикие, чудовищного размера звери, способны убить одним ударом лапы. Но стоило боевому пылу Ванды утихнуть после тренировки, как вредное существо сжималось беспокойным комком, вновь устраиваясь на её плече.

Что ж... Одно занятие было отменено из-за плохого самочувствия преподавателя, но свободное время заканчивалось. Ей вновь нужно покинуть общежитие и спешить. Следующая лекция — у достопочтенного каэля Торина Морруса, преподающего у них рунологию. И был он так стар, что делалось невозможным перемещение его на кланкее. Оттого и преподавал боевому факультету в аудитории основного замка.

Но пусть и льёт дождь, приказ Бриса о самостоятельной подготовке никто не отменял. После занятий придётся лететь на тренировочные площадки. Ванда была этому почти рада. Поупражняться с тонуканом — самое то. Тогда не останется сил предаваться тоскливым мыслям и мучительно ожидать известий из столицы.

Покидая комнату, Ванда направилась по коридору к проходному залу, собираясь там подняться по лестнице в нужное крыло замка. Благодаря непогоде и сверкавшим в небе молниям, Ард выглядел как никогда мрачно. Старинные доспехи, украшавшие коридор в простенках между окнами только добавляли этого эффекта. Потемневший металл на них поблескивал при вспышках молний. Казалось, что вот-вот воины оживут, и сойдут со своих каменных пьедесталов.

У лестницы было оживлённо. Но Ванду радовало то, что при её приближении уже не смолкали так резко. Меньше стало и смешков да унизительных словечек вслед. За пару недель новости приелись. Что ж, во всём свои плюсы. Нужно замечать каждый, иначе нервы не выдержат...

— Синхелм! — знакомый оклик, и тяжёлая рука обхватила за плечи, едва Ванда поднялась на ступеньки.

Не успела она обернуться к обнаглевшему Шагриму, как Зиль сработал раньше, материализовавшись перед лицом товарища и предупреждающе зарычав. Осторожно Талл убрал руку, для надёжности спрятав её в карман штанов. Довольный, дух сверкнул глазами и растаял, решая, что справился с «работой». Причём с таким усердием выполнял её, только когда приближался Шагрим. Было ли это совпадением? Ванда вздохнула, понимая, что уж точно — нет.

— Лекцию Моррус будет читать в аудитории на втором этаже. В расписании внесли изменения, — предупредил Талл.

И когда успели? Ванда не сдержала улыбки, проходя мимо колонн небольшого зала. Замечая знакомое свечение, она увидела Лейтона. Умай оставил свою работу, и кивком ответил на приветствие девушки. Она махнула молчаливому приятелю прихваченными в комнате тетрадями, демонстрируя тот факт, что продолжала изучать их. Лейтон, словно простой уставший человек, прислонился плечом к колонне, провожая Ванду взглядом. Его светящийся силуэт мягко замерцал, сгущаясь. А через мгновение он уже стоял, практически обретя истинный облик. Лейтон немедленно прижался спиной к холодным камням, и казалось, даже ощущал их холод. Что происходило с его сутью? Чувства так переполняли, что не смог контролировать себя?

Разбитые губы, с засохшей на них кровью, дрогнули. Мужчина закрыл глаза. Он оставался без движения до тех пор, пока его вновь не охватил призрачный ореол, обращая ардовским прислужником. Да, это то, кто он есть теперь. То, что он есть. Он — умай. Неупокоенная душа. Он мёртв. Давно мёртв, хоть боль и не ушла никуда. И он должен сдержаться. Как бы невыносимо не было...