Солнечный свет - Робин Маккинли Страница 38

Но в семействе моей матери о демонской крови не было ни слуху, ни духу.

А может, от меня скрывали? Обе маминых сестры немножко не доехали до страны здравого смысла. Таким, как они, не доверяют темных фамильных тайн. А что касается моей матушки, можно не гадать, как она поступила бы. «Сверхопека» – мамино истинное имя. Она бы мне ничего не рассказала.

Мамины родители наотрез отказались признать ее брак. Они перестали с ней разговаривать после того, как она отказалась оставить папу. Она была тогда очень молода и влюблена – и наверняка так же плохо переносила нажим на свою волю, как и теперь. А может, родители от нее скрывали?.. А потом просто вытолкали за дверь: чтоб ноги твоей тут больше не было и прочее. Они и меня, свою первую внучку, не пожелали увидеть. Может, мама сама что-то обнаружила, когда я родилась. Или отец сам определил…

Ни отца, ни кого-либо из его родни я не видела ни разу после того, как мама ушла от него. Только бабушка появилась. И, может быть, она предпочитала встречаться со мной в укромном месте не из уважения к чувствам моей мамы, а потому, что ее собственная семья запретила ей любые контакты со мною?

У бабушки могли быть собственные убеждения, что со мной все в порядке. Но она могла и не знать, почему мама ушла. Бабушка могла думать, что ее довели «деловые партнеры» отца. Магодельческие семьи часто весьма гордятся своими талантами и весьма легко обижаются, если какие-то бесталанные «ничтожества» позволяют себе высказывать не слишком лестные для них мнения. Бабушка могла решить, что маму просто достало высокомерие отцовой родни.

Если тебя угораздило попасть в упомянутые девяносто процентов, это обычно сказывается рано. Но если во младенчестве ты не продемонстрировал умение взлетать над колыбелькой и творить по-настоящему отталкивающие каверзы, то следующий подходящий момент, чтобы свихнуться, наступает лет в восемь-девять, когда детишек из магодельческих семей начинают впервые всерьез обучать колдовству. Бабушка стала учить меня изменять вещи как раз в таком возрасте.

Среди здравомыслящих пяти или десяти процентов чаще всего случаются личности, в магии не заинтересованные. Одна из рекомендаций тем, кто обнаружил, что находится в группе риска – НЕ заниматься магией, даже самой пустяковой. Мать в жизни бы не позволила все эти встречи с бабушкой, будь хоть малейший шанс…

А она могла. По сравнению с моей матерью гунн Аттила – сущий тюфяк. Если мать хотела, чтобы я не стала гибридом с примесью злой магии, то я и не стала бы – она могла настоять на своем просто силой воли. Но, возможно, она все же хотела знать, против чего выступала.

Придя домой, я не начала резать старых леди или сжигать бродячих собак.

Тем не менее, я была по-своему нелюдима. Плюс небольшая паранойя насчет близких отношений с людьми. Плюс немного необычный интерес к Другим.

Мать могла предположить, что бабушка пыталась учить меня магии, но безуспешно. Тогда мать подумала бы, что магические гены Блейзов во мне достаточно слабы, или доля ее собственной смешанной крови никак не сказалась.

Похоже, моей матери можно простить вечный излишний контроль. Она ведь никогда не была уверена до конца.

Гены злой магии не обязательно дают о себе знать в раннем возрасте. Некоторые из наших худших и наиболее изобретательных серийных убийц оказались потомством злых магоделов, когда их, наконец, поймали и обследовали. Иногда оказывается, что их подтолкнуло к этому какое-то событие. Например, попытка заняться магией. Или спонтанное проявление способностей.

А я пятнадцать лет не занималась магией вообще.

Нет!

Я прекратила есть.

Пат и Джесс предполагали, что я уже думала обо всем этом. Они считали, что именно поэтому я избегаю разговора с ними. Боюсь поговорить. Проблема лицензирования – чепуха. Они понимали, что я знала и это. Если б весь вопрос заключался в несертифицированном магоделии – вот еще, да я могла бы просто получить серийный номер и лицензию! Бюрократы немного погундели бы, почему я не сделала этого до сих пор, но я – образцовая пекущая-булочки-с-корицей гражданка; они, по крайней мере, наполовину поверили бы, что я никогда прежде магией не занималась и, наверное, даже не оштрафовали бы меня. Лицензирование – отвлекающий маневр. Пат не стал бы синеть только ради запоздалой магодельной сертификации. Бояться нужно было чего-то другого.

Я и боялась другого. Они просто не угадали, чего именно, и как я в это вляпалась.

Они ведь, на самом-то деле, оказывали мне широкий жест доверия. Дали мне понять, что верят – я не плохой гибрид.

Они, похоже, действительно любят мои булочки с корицей.

Зато они не знали, как я спасла вампира. Что могло трактоваться как изощренный, искусный способ стать серийным убийцей.

– Выпей еще виски, – предложил Джесс.

А сейчас, конечно, они всего лишь думали, что я боюсь рассказать им о событиях двухмесячной давности.

Хорошо, пусть считают, что этот ужас вызван перспективой рассказа. Ничем больше.

Историю о том, как я спасла вампира, я не собиралась им рассказывать.

Я поставила кружку – пальцы затряслись. Скрестила руки на груди и принялась раскачиваться взад-вперед на стуле. Пат подтащил свой стул к моему, мягко расцепил мои руки, взял их в свои. Они уже были бледно-голубыми и не такими шишковатыми. Я не видела, шесть ли у него пальцев до сих пор.

Я сказала, обращаясь к бледно-голубым рукам Пата:

– Я не услышала, как они подошли. – Голос звучал пронзительно, необычно, будто даже и не мой. – Но так ведь и должно быть, не правда ли, когда подходят вампиры?

Со стороны Тео послышалось рычание – отнюдь не человеческое.

Звучало жутко и бросало в дрожь, хоть я и знала, что он рычит из-за меня. Мне хотелось коротко, истерически рассмеяться. На ум пришло, что, возможно, я не была единственным человеком в комнате тогда, несколько минут назад, когда чувствовала себя кроликом под взглядом удава.

Джесс позволил тишине продлиться еще немного, а потом мягко спросил:

– Как ты сбежала?

…Впереди возле стены проступила еще одна тень… Незнакомец сидел со скрещенными ногами, склонив голову и положив руки на колени. Только когда он поднял голову текучим нечеловеческим движением, я поняла, что это еще один вампир…

Я глубоко вздохнула и начала:

– Они меня приковали к стене… в каком-то зале, наверно, бальном. Такой большой старый особняк… возле озера. Кажется, меня взяли как приз. Не знаю, кому. Они… пару раз заглядывали, принесли мне еду и воду. Ну… на второй день я переделала свой карманный ножик в ключ от цепей…

– Ты трансмутировала обработанный металл? Я еще раз глубоко вздохнула:

– Да… Я не знаю, откуда это взялось. Никогда не делала ничего даже близко похожего. За последние пятнадцать лет вообще ничего такого не делала – с последней встречи с бабушкой. Мне вообще… почти… не приходило в голову попробовать, – я вздрогнула и прикрыла глаза.