Дыхание ветра - Ляна Лесная Страница 38

— Что? Я не верю… — прохрипел я, остановившись у входной двери и схватившись за голову.

— Ну что ты заладил — «Не хочу, не верю!» Будь мужиком, твою мать! — вскипел отец. — И сядь, наконец! Сколько можно ветер по кухне гонять?

— Меня оборотень укусил? — прохрипел я поражённо, не желая слушать слова отца. Потерев руками лицо, несколько раз с силой ударился лбом о косяк входной двери, прекрасно осознавая, что при обычных условиях, будь я человеком, должен был получить сотрясение мозга и потерять сознание, но, явственно чувствуя боль, ощутимого вреда себе не нанёс.

— Да никто тебя не кусал! — вскочив со своего места, взревел отец, подскочил ко мне, резко схватил меня за плечи, оттащил от двери и усадил на табурет, — У тебя это в генах! По наследству досталось! От меня! А мне досталось от моего отца. А ему от его отца. И это происходило не протяжение тысячелетий!!!

— И этому я должен верить?! — прошептал я ошеломлённо.

— Придётся поверить. Другого объяснения нет, — сказал отец более спокойным тоном, но я не мог поверить ни собственным ушам, ни собственным ощущениям, ни собственным глазам. Я так надеялся, что всё это обыкновенное помешательство!

Схватившись за голову дрожащими руками, лихорадочно собирал все мысли воедино. Спустя минуту снова поднял свой взгляд и ошеломлённо спросил:

— Ты тоже оборотень?!

— Наконец-то! Дошло! — спокойным голосом протянул отец.

— Я не видел, чтобы ты превращался…

— Я уже не перекидываюсь. Я не использую дар.

— Дар?! Ничего себе — дар! Но ты говоришь — можно отказаться? Это всё меняет, — понемногу начал я успокаиваться. — Почему ты не используешь? Тебе это тоже не нравится? Хотя, что я спрашиваю, кому это может понравиться?

— Я не использую дар по другой причине, — проговорил отец.

— Интересно было бы узнать.

— Всё это сложно. Я должен был скрыться от всех. Когда один из нас обращается, члены стаи, которой он принадлежит, тут же узнают об этом и могут найти его везде, где бы он ни был.

— Я не совсем тебя понимаю. Что есть и другие оборотни?

— Конечно. Но очень мало, слишком мало. Количество волков неуклонно уменьшается, многие погибают от рук охотников, ещё больше убивают наши главные враги. Чтобы вырастить волка нужно время, хотя бы двадцать лет. А умереть он может в один миг. Простые раны заживают быстро, но рана в сердце или в голову смертельна. Понимаешь, почему я не хочу, чтоб ты погиб, иначе всё, ради чего я живу, превратится в прах.

— Так ты не используешь это из-за меня? — поразила меня догадка.

— Так и есть. Я поселился в этом глухом местечке шесть лет назад для того, чтобы спрятать здесь тебя, когда начнётся твоё перерождение. Обычно это происходит в двенадцать — тринадцать лет. Только у тебя всё по-другому, но ты, ведь, особенный.

— Особенный? — всмотрелся я в стальные глаза отца. — Может, из-за этого меня надо было прятать? Что мне угрожало? От кого вы меня берегли?

— От всех. Прежде всего, от волков.

— Они что, хотят меня убить? Я обратился, значит, теперь они знают, где я, и придут за мной?

— Они должны были убить тебя, пока ты сам не стал волком. Теперь нет. Ни один волк не сможет убить волка. К тому же ты не принадлежишь к стае, они не смогут тебя найти.

— А почему же они охотились за мной, пока я не был волком?

— Они боялись, что ты можешь быть опасен для всего волчьего племени. Понимаешь, я полюбил женщину враждебного рода, с которым мой вид ведёт постоянную войну. Волк может противостоять врагам по силе и выносливости, поэтому враги любыми способами стремятся нас уничтожить. Я полюбил твою мать и был изгнан. Такой союз считался невозможным, тем более рождение ребёнка в нём. Но родился ты, и все сородичи ополчились на нас. Любой волк обязан был уничтожить такое дитя. Мне пришлось жить вдали от тебя, чтобы не подвергать опасности. Я уже говорил, что волки моего рода найдут меня, стоит совершить оборот. Много лет я потратил на то, чтобы научиться настолько владеть собой, чтобы, в конце концов, полностью от этого отказаться.

Я был шокирован тем, что услышал от отца. В детстве я мечтал, чтобы у меня, как у всех детей был отец, но я не мог даже предположить, что отца не было рядом только потому, что он хотел защитить меня.

— Почему ни ты, ни мама не сказали мне ничего? Тебя не было рядом тогда, когда ты был нужен мне, и я даже не знал, почему тебя нет! И насчёт волчьих генов! Могли бы предупредить! Я бы смог спокойней всё воспринять, а не считать, что схожу с ума! — снова вспылил я.

— Ты бы не поверил, даже, если б я сказал. Это великое потрясение, к которому невозможно подготовиться ни физически, ни морально. Через своё перерождение каждый проходит в одиночку. Всё должно идти в соответствии с законами природы. Этому нельзя ни помочь, ни помешать. К тому же я не был полностью уверен в том, что ты проходишь перерождение. В моей стае перерождение всегда происходило быстрее, и никогда не было столь болезненным. В какой-то момент я стал думать, что с тобой происходит что-то необъяснимое и что оно тебя просто убьёт. Но, слава Богам, ты оказался сильнее. Я счастлив, что ты, наконец, принял свою сущность!

— Принял? — переспросил я скептически.

— Сын! Ты единственный в своём роде, таких волков, как ты, нет, и никогда не будет.

— И что? Мне непонятен смысл твоей радости! Мне-то что с этого? Мне тоже начинать радоваться? Уж лучше бы волки убили меня! Тогда б мне не пришлось испытывать всех этих мучений!!! — воскликнул я.

Отец уставился на меня так, словно впервые увидел, но я не опустил глаза и выдержал его тяжёлый взгляд.

— Я не собираюсь быть оборотнем! — заявил громко.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Это дар свыше! — произнёс он, сквозь зубы.

— Нет, это ты не понимаешь! Я не хочу быть чудовищем! — воскликнул я, сверля его глазами.

— Ты волк, — тяжело вздохнув, сказал отец.

— Я монстр! — почти кричал я. — Природа наделила меня быстротой, силой, выносливостью, но мне ничего этого не нужно. Мне не нужен этот дар, который дан без моего желания. Это не дар вовсе, а какое-то проклятие. Я не желаю быть тем, кем навязано. Хочу сам строить свою судьбу.

— Это и есть твоя судьба! — закричал в ответ отец. — Хочешь ты этого или нет, ты ничего не сможешь изменить! Нельзя отказываться от дара.

— Но ты смог отказаться, значит и я смогу! Я хочу быть человеком! Не нужно никакого дара! — сорвался я на крик, чувствуя, что не смогу долго сдерживать свой гнев, и вскочил с места.

— У тебя нет выбора, — сказал отец, медленно вставая с табурета и нависая надо мной.

С превеликим трудом глядя ему прямо в лицо, я, уже не вполне уверенный в том, что утверждал, слабо возразил:

— Выбор бывает всегда!?