Туман - Диана Курамшина Страница 38

При помощи господина Рубановского мы наконец смогли выяснить, что когда уже на карету собирались ставить новое колесо, мужики не удержали её вес, и она накренившись завалилась. Сверху упал обитый железом сундук, который почему-то отвязали но забыли снять. По несчастью, Пётр Акимович стоял рядом, наблюдая за работой. Он и пострадал. Слава Богу удар пришёлся не на голову, а в спину. По словам мальчонки барин упал на землю без чувств и дышит как-то странно.

Я сразу поднялась и поспешила к дормезу, чтобы собрать необходимое. Сбоку послышался голос Павла Матвеевича, поторапливающего кого-то седлать наших лошадей. Позади меня «бабушка» успокаивала госпожу Исупову.

– Вы не волнуйтесь, сейчас Луизонька его осмотрит. Мы из самой столицы едем, она там в Медицинской академии с отличием экзамен выдержала. Всё будет хорошо! Вот возьмите капельки, лучшее нервическое средство.

Дальше уже не слушала, мне подвели Ветра, на которого я быстро взобралась сама.

До оставленной на тракте кареты мы неслись галопом. Сбоку от дороги, на чьём-то расстеленном кафтане лежал без движения мужчина. На мои прикосновения он не реагировал, и рубашка с сюртуком его были сильно в обтяжку, как будто он неожиданно быстро поправился.

– Что с ним, Анна Викторовна?

– Большая проблема. Как я поняла образовался пневмоторакс после удара и воздух постепенно наполняет плевральную полость.

– И в чём проблема?

– Мне нужно вскрыть грудную клетку… здесь недостаточно чисто, а до города мы можем его просто не довести.

– Минуточку… – Павел Матвеевич прикрыл глаза, – надо же просто выпустить из него воздух, чтобы лёгкое раскрылось?

– Да, но…

– Насколько я помню из кино… они просто делали маленький разрез между рёбрами и просовывали туда трубку, конец которой опускали в воду.

– Хм, интересно, но откуда мы здесь возьмём каучуковую трубку?

– В вашем «наборе маньяка» у одного из молоточков длинная ручка из полого металлического стержня. Можно использовать её. Как я понял, баклага с кипячёной водой и спиртом у вас с собой.

– Только не спирт, а хлебное вино.

– Всё одно. У меня тут с собой в переметной сумке походный стаканчик, сейчас сполоснём и наполним водою. Думаю, у вас всё получится…

Сначала все предметы, а также мои и его руки были промыты вином. Потом, рядом со мной на колени опустился господин Рубановский, придерживая трубку в серебряном стакане с водой. Помолившись, нашла промежуток между рёбрами и надавила скальпелем. В отверстие вставила поданную трубку и в воде появились пузырьки. Грудная клетка потихоньку приходила в норму.

Повернувшись к Павлу Матвеевичу, хотела выразить свою благодарность, но засмотрелась в его смеющиеся голубые глаза.

– Ce qui se passe? ^[115] – вдруг раздался немного слабый голос с земли.

– Пётр Акимович, вы немного ушиблись. Не двигайтесь. Я скоро закончу и можно будет доставить вас в трактир, где вас матушка и дети ожидают. Только пожалуйста, не двигайтесь!

Положила руку на его грудь, удерживая от любых движений. Видно, не имея сил говорить, мужчина просто закрыл глаза.

– Боюсь у него могут быть сломаны рёбра. Если везти его так, будут проблемы, – прошептала я на ухо «провидцу».

– Гипсовая повязка?

– Хорошо бы, Пирогов ^[116] так и рекомендовал, но где мы сейчас найдём гипс? Хотя… в самом начале он использовал глину…

– Милейший, – обратился господин Рубановский к стоящему недалеко мужику, – можно ли тут где глину достать? Фунта два.

– Ну значится туточки речка недалече, берега-то глинисты. Мальцов можно значится послать, наберут-с. – ответил тот почесав голову.

– Распорядись! – приказал «провидец», протягивая ему монетку.

Пузырей в воде больше не было, господин Исупов дышал вполне нормально, можно было вынимать трубку. За время, пока я занималась обработкой отверстия вернулись посланные на речку мальчики. Закрыла место прокола мхом и куском кожи, чтобы влага от глины не проникла в рану.

Павел Матвеевич предложил мне не пачкаться и вполне ловко, как он выразился, «упаковал» пациента в глиняный «корсет». Я в это время отвлекала Петра Акимовича разговорами о своих столичных впечатлениях.

Мужики, аккуратно держа за края сюртука, совершенно замызганного глиной, переместили господина Исупова на подъехавшую телегу. Уложенный на всё ещё пахнущее сено, он старательно бравился, но бисеринки пота на его лбу говорили об обратном. Пришлось заставить его принять лауданум ^[117].

Кажется, вся таверна высыпала на встречу, когда мы наконец въехали во двор. Евдокия Александровна всхлипывала на «бабушкином» плече, но улыбалась.

Пока размещали раненого, пока отмывались и ужинали, день закончился, и я смогла только обессиленно упасть на кровать. Теперь баронесса Клейст официально «старший лекарский ученик» и не надо больше стоять перед выбором помогать человеку или нет.

Госпожа Исупова слёзно уговорила Екатерину Петровну задержаться на несколько дней, чтобы сын её был под моим присмотром. Из-за чего и Павел Матвеевич вынужден был остаться вместе с нами.

Из трактира почтовой станции нам пришлось съехать, перебравшись в небольшую гостиницу в городе. Сменив глиняный «панцирь» на гипсовый, и через пару дней, дождавшись подходящего «поезда» мы наконец выехали.

«Пациента» пришлось расположить в нашем дормезе. Тут сыграли роль, как и рессоры, так и возможность моего присмотра. Почти весь путь он спал, принимая настойку от болей, хотя весь был обложен подушками. Степаниде досталась обязанность «няни» в карете Исуповых. Дети на удивление были очень тихими и послушными. Узнав о том, что с отцом всё будет в порядке, пытались задарить меня всевозможными детскими «сокровищами». Согласилась принять только рисунок младшего. Старшей же уверял, что по приезде даже напишет мой «портрет».

Слава Всевышнему до самого Могилёва добрались без происшествий. Естественно, пришлось остановиться в доме у Исуповых. Аким Петрович, встретивший семью у входа, ничего не захотел слышать. Господин вице-губернатор, узнав, что именно произошло с единственным сыном и чем это всё могло для него закончиться, решительно взял нас под своё крыло. Только Павел Матвеевич покинул нас, обременённый своими заботами. Правда испросил разрешения осведомляться о моих делах. У его семьи была здесь контора, в которой всегда можно оставить для него записку. Ещё через пару дней он планировал приехать в город, чтобы помочь Екатерине Петровне подыскать мне будущее жилище.